Пленники Сабуровой дачи

— Если это будет хулиганством, то так и скажу! — стоял на своем Опанас Владимирович. — Я уверен, вы можете меня понять! — обратился он к Морскому. — Вот посмотрите сами, — он достал из портфеля бумаги. — Протокол осмотра места, показания очевидцев, результаты экспертизы с анализом гильзы. — Морской подошел к столу, и следователь инстинктивно прикрыл бумаги, словно не ожидал, что его предложение посмотреть их будет воспринято так буквально. — Вы там все равно ничего не поймете! — мягко объяснил он. — Поверьте, установить личность нападавшего в данном случае совершенно невозможно. Нет улик, способных навести на личность. Да, стреляли. Но никаких угроз при этом произнесено не было. Стрелок затаился в кустах сразу за последней ступенькой лестницы. По следам видно, что он пробирался наверх по бурелому довольно долго. Может, какой-то сумасшедший, который спал в посадке, проснулся, ломанулся наверх, увидел людей, испугался и открыл пальбу…

— Пальбу из одного выстрела? — наметанным взглядом Морской все же успел выхватить информацию с одной из бумаг. — И, судя по пуле и гильзе, стрелял кто-то из наших…

— Да! — разгорячился следователь. — Но находившиеся на месте происшествия красноармейцы вне подозрений — они были на виду и сразу кинулись оказывать помощь пострадавшей. Я что, по-вашему, должен расследовать все случаи пропажи оружия в Харькове?

— Я полагал, что их и так расследуют, — искренне изумился Морской.

— Расследуют, разумеется, — поспешил исправиться следователь. — Но ничего полезного для нашего дела эти расследования не выявляли. Не вынимайте из меня душу! — почти взмолился он, краснея под прицелом двух пар требовательных глаз. — Ваше право настаивать на справедливости, но лучше просто заберите заявление и забудьте все это как дурной сон.

Боковым зрением Морской отметил, что в дверном проеме выросла чья-то фигура, но оборачиваться не стал, стараясь рассмотреть как можно больше в разложенных по столу бумагах, старательно прикрываемых ладонями и локтями Опанаса Владимировича.

— Поймите, Родина переживает нелегкие часы, и у нас попросту некому сейчас поручить такое несущественное расследование, — гнул свое следователь. — У нас разгул бандитизма, удручающая картина со спекулянтами на базарах, еще и проверку населения на нас сейчас возложили. Не знаю ни одного следователя, кто согласился бы взяться за ваше дело!

— Я возьмусь, чего там! — внезапно раздалось от двери.

Знакомый уверенный голос и залихватская, по-молодецки насмешливая интонация заставили Морского обернуться и застыть в радостном изумлении.

— Коля! Николай?! Горленко, ты ли? Когда прибыл? Как же здорово, что ты здесь! — Вошедшего, как оказалось, хорошо знали все присутствующие и все были ему по-своему рады.

— Я! — одновременно с объятиями и рукопожатиями отвечал Николай. — Только приехал, прибыл в распоряжение военного отдела, а они меня сразу к вам направили. Иди, говорят, в соседнее здание, люди твоей компетенции в милиции всегда нужны. Мне бы, конечно, лучше в родной угрозыск, но если вот прям у вас тут такое дело, — Коля подмигнул Опанасу Владимировичу, кивая на Морского, — то я возьмусь.

— Да дело-то дрянь, — ничуть не смущаясь присутствия родителей потерпевшей, честно поделился следователь. — Ты ж меня знаешь, Горленко. В следователи, может, не гожусь, но оперативник я хороший. Из всего, что видел, уже ясно — не найдем мы того, кто стрелял. Никаких следов нет. Да и ситуация вся тебе не по статусу. Бытовая мелочишка. Обычная уличная стрельба…

— Ну, не найдем виновных, так хотя бы поищем хорошенько, — парировал Николай и тут же перешел на сердечные объяснения: — Владимирович, это мои друзья! Если им от нашего ведомства чего надо, я в лепешку расшибусь, но сделаю… Тем более, если мелочь какую.

— Не совсем мелочь, — Морской сразу перешел к сути, хотя, конечно, прежде всего хотелось расспросить друга обо всем, что с ним приключалось. — Мы с Галочкой только вчера в город приехали, ничего не знали. А Вера… — Морской многозначительно глянул Коле в глаза, кивая на Двойру. В юности Горленко бывал ужасно неотесанным и намеков не замечал, но в последние довоенные годы возмужал и отличался крайней понятливостью. Любопытно, поймет ли сейчас про новое имя Двойры? — …Вера с дочерью тут уже давно, — продолжил Морской. — Ни в какие конкретные конфликты ни с кем не вступали, но вот, нежданно-негаданно, напоролись на выстрел. Вернее, только дочь напоролось. В Ларису стреляли.

— В нашу Ларису? — обалдело переспросил Николай, бледнея. Похоже, с догадливостью у него по-прежнему было не очень. — Дво… Ой, то есть Вера, он точно ничего не путает? Наша Ларочка ранена? И как она?

— Уже лучше, — ответила Двойра. — Но кто его знает, не решит ли этот негодяй завершить начатое и выстрелить снова…