Пленники Сабуровой дачи

Вдруг сердце ее бешено заколотилось. Она еще не до конца поняла, что именно видит, но уже ощутила, как земля уходит из-под ног. Возле флигеля, едва освещенные падающим из окна слабым светом, стояли трое. Три хорошо знакомых Свете человека. Они прощались. Грузная величавая женщина, опирающаяся на палку, и высокий не в меру худой и суетливый джентльмен (именовать Морского иначе у Светы никогда не получалось) уже уходили. Из троих возле флигеля оставался один. Как и прежде, огромный, как и прежде, лохматый, растерявший вдруг все свое прославленное нахальство и неуверенно топчущийся сейчас у двери.

— Ты… Ты? Ты! — закричала Света и кинулась к мужу. — Пойдем скорее в дом… Мама с Вовкой… Люблю…

— Еле нашел, спасибо Морским… Мама с Вовкой?.. Исхудала-то как!.. Любимая…

Целую вечность они стояли обнявшись, бормотали какие-то бессвязные слова и, кажется, оба боялись пошевелиться. В какой-то миг Свете даже показалось, что все это снова сон. Но нет: во сне Колина щетина не была такой колючей, пальцы не были такими горячими и, кстати, седых волос и этого страшного шрама на лбу у мужа в Светиных снах тоже не было.

— Пустяк! — отмахнулся Коля, увидев испуг же-ны. — Немного повредил голову, и все. Чревато провалами в памяти и не слишком хорошей работой мозга. Но ты же знаешь, я и раньше особым умом не отличался, — он, как и прежде, все время пытался шутить.

— Все неправильно, — промурчала Света, улыбаясь. — Я столько раз представляла, как ты приедешь. Я строго спрошу, почему ты так долго не писал, а потом не выдержу, обниму и расплачусь. А тут все наоборот. И спросить забыла, и на шею кинулась сразу, и плакать начала заблаговременно.

— Я тоже — хорош, — поддакивал Коля. — Принес вам подарочки, да все забыл на Плетневском в нашем старом доме. Я ведь там вас искал… Нет-нет, не утащат. Я дверь укрепил, окно забил. Там все не так плохо, мы обязательно дом восстановим и переедем.

— Было бы здорово! Хотя тут тоже ничего. Это бывшие сени при столовой и комната приема товара при них. Но сейчас этим входом никто не пользуется — разве что мы сами, чтобы в столовую поскорее попасть. Нам тут в этом флигеле печку поставили, мебель нашли. Жить можно. Главное — вместе, а уж где — это мне нынче почти без разницы…

— А я чуть с ума не сошел, когда понял, что не знаю, где тебя искать. Хорошо, Морского с Двойрой встретил — им как раз в милиции пытались отказать в расследовании дела, а тут — я. Все один к одному. Им нужен был следователь, мне — дело, чтобы в работу приняли. И еще они знали, где тебя искать…

Света расхохоталась.

— Опять! Ты сам хоть понял, как это смешно? Ты едва приехал в город, и уже опять мы с Морским влезаем в какие-то дурацкие криминальные истории. Это, кажется, уже традиция.

— Да, — посерьезнел Коля. — Причем, не сказал бы, что традиция добрая. В Ларису стреляли. Она серьезно ранена. Прооперировали, спасли, уже перевели в общую палату. Морской с Двойрой — она теперь Вера, ну, ты знаешь, — как раз пошли навещать…

— Стреляли? Мне вчера сказали, Ларочка на больничном, но чтоб так… Бежим скорее за Морским, может, нужно чем помочь! Но мама с Вовкой… Подожди, — тут Света поняла, что дело куда серьезнее, чем ей казалось изначально. Впрочем, быть может, все не так ужасно? — Какое глупое совпадение… — Не поделиться с Колей, она, конечно, не могла. — Я ведь почему плакала заранее? Думаешь, просто так?

— Да-да, прости, забыл спросить. Это не потому, что я не обратил внимания на твои слова, это просто… В общем… — оправдывался он, как всегда, нелепо и неумело. — Так отчего это ты плакала? — Коля смущенно попытался загладить вину, но Света вовсе не сердилась. Сейчас ей было не до упреков.

— Понимаешь, — сказала она осторожно, — в меня ведь тоже стреляли. Часа три назад. Но промахнулись… А в Ларочку, выходит, что попали…

Глава 7

Истории Сабуровой дачи

На следующее утро Коля — гладко выбритый, бодрый, одетый во все выстиранное, пахнущее домашним уютом и утюгом, — докладывал о происшедшем в кабинете начальника Дзержинского отделения милиции. Одной рукой он крепко сжимал ладонь жены, другой — нервно тарабанил по столу. Примостившийся в углу Опанас Владимирович постоянно перебивал, пытаясь доказать несуразность Колиных предположений.

— Может, все же, это… Свидетельницу попросим удалиться? — На этот раз коллега решил придраться к наличию в кабинете Светы.

— Во-первых не свидетельницу, а пострадавшую, — гнул свое Коля. — Во-вторых, — тут он не смог сдержать улыбки и заговорил с по-детски просительными интонациями, — Владимирович, ты пойми, мы два года не виделись… Мне без нее пока никак. Пусть с нами посидит. Пожалуйста!

— Фронтовикам везде у нас дорога, фронтовикам везде у нас почет? — зычным басом и с явным сарказмом процитировал искаженную версию чего-то знаменитого хозяин кабинета. Все это время он стоял спиной к посетителям, глядя в окно, а теперь резко развернулся и с вызовом уставился прямо Коле в глаза.

— Я же говорила! — шепнула Света незаметно.