Пленники утопии. Советская Россия глазами американца

Изувеченный колокол символизирует русский народ. Душа его подобна этому колоколу, треснувшему и сброшенному с колокольни невообразимым ударом стихии. Только землетрясение может сдвинуть его с места. Только чудо способно заставить его зазвучать. Большевики не стали трогать этот колокол. Не стали они снимать и двуглавых орлов с башен Кремля. Когда Ленин вселился в эту древнюю резиденцию царей, он хотел заменить царских орлов на герб Российской республики. Против этого выступил Луначарский, один из немногих большевистских лидеров, не лишенных эстетического чувства. «Если, – заметил он с юмором, – царь вернется, вероятно, они ему пригодятся. А мы их не боимся».

Луначарский спас от разрушения многие другие памятники и церкви. Быть может, часовня Иверской Божьей Матери, святейшая во всей Руси, была бы спасена от большевистских иконоборцев, окажись Луначарский в Москве[38]. Большевики оставляют многие старинные достопримечательности, но при этом находят каждой из них применение в своих собственных целях. Советская Россия хранит памятники прежней власти таким же образом, как сохранял бы христианский мир дворец Пилата или чашу для омовения рук римского правителя. Зимний дворец оставили точно в таком виде, в каком его покинул царь. Вернись Николай из могилы – он обнаружил бы те же самые стулья, стоящие там же, где они остались в ночь его изгнания. Смотритель, который работал при царе, продолжая оставаться на своем посту при Советах, рассказывает, как Николай II непрестанно ходил из угла в угол всю ночь перед тем, как его увели. Царица плакала, обнимая детей, пока вся семья не заснула на лавке. Революция не тронула и эту лавку, перевернув вверх тормашками все остальное.

Чугунное пугало

Последний российский император страстно увлекался любительской фотографией. В Зимнем дворце хранятся тысячи, или даже десятки тысяч снимков императорской семьи, собственноручно сделанных царем. Они буквально повсюду на стенах. Некоторые по-прежнему лежат на его столе. Снимки были сделаны за день или два до отъезда императора. Он не успел повесить их на стену. Игрушки царевича, молчаливые и печальные хранители памяти, лежат там, где они выпали из его рук. Советы превратили это место в музей, служащий как историческим, так и пропагандистским целям, демонстрируя его молодым поколениям в свете революции.

Одержимые ощущением живой истории, а также собственной важности, большевики позволили хмуро взирать на Москву памятнику Александру III. Тем не менее, они сменили памятную надпись, которая теперь гласит: «Мой сын и мой отец народом казнены, / А я пожал удел посмертного бесславья: / Торчу здесь пугалом чугунным для страны, / Навеки сбросившей ярмо самодержавья»[39] Недалеко от этого памятника, с северной стороны Красной площади, снаружи Кремля, стоит деревянный павильон, где до недавнего времени находилось тело Ленина. Если конная статуя Александра III символизирует прошлое, то святилище Ленина – символ нового деспотизма.

Кремль и Красная площадь – сердце большевистской России. Площадь носит название «Красной» не потому, что она омыта кровью революции. Ее прозвали так еще до воцарения Романовых. «Красный» русские используют в значении «прекрасный». В этой связи интересно отметить, что ленинские волосы и борода, вопреки общераспространенному представлению, были рыжими с оттенком пегого. Для советской России рыжебородый провозвестник большевизма является божеством.

Мавзолей Ленина – приземистое кубическое сооружение на северной стороне Красной площади. У входа выставлен почетный караул. В настоящее время мавзолей закрыт. Большевики планируют заменить временное деревянное сооружение храмом из мрамора, где их герой будет возлежать с пышностью, словно азиатский завоеватель.

Когда гробницу открывают для публики, нескончаемый людской поток – особенно заметны в нем дети и солдаты – течет поклониться мертвому телу красного вождя в стеклянном гробу. Сверху развевается красное знамя. Под знаменем покоится Ленин во френче цвета хаки. Ни одного фараона не укладывали аккуратнее. Изменчивый свет цветных ламп над телом создает ощущение жизни: цвета в нем кажутся естественными. У зрителя возникает впечатление, что Ленин вот-вот вздохнет. Никого не удивило бы, если бы он вдруг поднялся со своего ложа. Случайный наблюдатель не заметит легкого фиолетового оттенка кончиков пальцев. Картина столь далека от привычного понимания смерти, что многие заявляют, что это не Ленин, а восковая фигура. Однако один из моих друзей-ученых, которому предоставили возможность осмотреть тело, заверил меня, что оно настоящее.

Этому другу, заслуженному немецкому медику, выпала необычайная встреча в гробнице мертвого вождя.