Пленница босса мафии

– Все идет по плану, ― говорит Уолш и кладет на стол передо мной газету. Самая первая страница пестрит информацией о массовой перестрелке на заброшенном складе. Это все окрестили разборками преступных группировок.

Сверху на газету ложится небольшой файл. В нем цифры, даты и имена. Все члены семей убитых на складе покинули свои города и переехали в разные районы страны, рассредоточившись по всей Ирландии. На листке написаны рейсы, время отлета или отхода поезда. Их новые имена и фамилии. Все происходит так, как должно. На обратной стороне список тех, кто не принадлежит к близким убитым на складе, но кого уже начинают высылать их состоящие в мафии родственники, потому что почувствовали, что запахло жареным.

В следующие две недели мы с Уолшем успешно сталкиваем лбами самых стойких моих помощников. Мерфи-младший затаился в Бостоне и не выбирается оттуда, потому что понимает, что в Ирландии его ждет только смерть в моем лице. У меня есть некоторая… договоренность со спецслужбами и полицией. Они могут брать мелких сошек, но все сливки этой компании должны сдохнуть. Мне плевать, как они будут отображать это в своих рапортах, но каждый из моих помощников сдохнет, как последняя собака. Они это заслужили.

Мне нравится смотреть на то, как это зверье пожирает друг друга, словно пауки в банке. Как они сражаются за власть, которой им никогда не получить. Как они лебезят передо мной, чтобы через час на встрече без меня делить шкуру неубитого медведя и распределять роли в случае, если Мерфи-младший займет мое место. Не займет. Этот щенок даже носа не кажет в Ирландию. Мы со спецслужбами разработали операцию, согласно которой сначала разберемся здесь с этим зверинцем, а потом они уже будут заканчивать все дела с Мерфи в Бостоне. За ним наблюдают, контролируют каждый шаг.

Ежедневно я нахожусь в напряжении, адреналин как будто стал частью моей плазмы. Если бы рядом со мной находилась Мишель, то едва могла бы передвигаться. Все напряжение я бы сбрасывал на ней, потому что спорт и пробежки уже совсем не помогают. Каждый день я тоскую по ней. Так уже хочется, чтобы весь этот бардак закончился, чтобы я мог забрать свою жену и увезти на острова забывать все, что произошло за последний год. Да, возможно, это случится еще не так скоро, как мне хочется, но конец близок. И этот факт, наверное, сильнее всего сейчас будоражит меня.

Телефон звонит, когда я, привычно уложив под подушку пистолет, пытаюсь отключиться. Дышу ровно и глубоко, стараясь не раздражаться от того, что у меня крадут драгоценные минуты сна, который и так для меня стал роскошью в последние дни. Поднимаю телефон с матраса и поворачиваю экраном к себе. Ей можно воровать мои сон и покой, потому что она давно уже украла жизненно важный орган.

– Мишель, ― ласково произношу, отвечая на звонок.

– Финн, ― выдыхает она. Я слышу тревогу и усталость в ее голосе.

– Что случилось?

– Я так больше не могу.

– Мишель, что не так?

Я сажусь на кровати и тру затылок.

– Как долго все это продлится?

Я тяжело вздыхаю. Сколько раз мы уже вели этот разговор, но Мишель все равно из раза в раз задает тот же самый вопрос.

– Детка…

– Финн! ― резко перебивает она. ― Я не могу больше сидеть в четырех стенах! ― торопливо истеричным тоном произносит Мишель, и я снова откидываюсь на подушки, потому что понимаю, что моя жена достигла своего предела. И сейчас ее лучше молча выслушать, не перебивая и не успокаивая. Ей не нужны слова. Ей нужно то, что я сейчас дать не могу. Ну, или, на худой конец, просто выговориться. ― Это как клетка. Я словно в зоопарке! Никуда не выйти. Если подозрительный шорох ― меня запирают в спальне, и я сижу там, трясусь в ожидании того, когда твои амбалы дадут разрешение выйти. Я ненавижу передачи о животных! ― Мишель все это произносила скороговоркой, а теперь сделала паузу, чтобы отдышаться. Но я не пытаюсь заполнить тишину. Жду продолжения. ― Ты же знаешь, как я любила передачи о животных, да? Знаешь, конечно. Ты даже подшучивал надо мной. А сейчас я их ненавижу, потому что знаю все наизусть!

Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку. Как же я скучаю по Мишель. Даже в таком настроении. Раздраженную и злющую, как фурия. Даже такую несдержанную и ненавидящую передачи о животных. Могу себе только представить, как она досадует по тому поводу, что ее предпочтения кардинально изменились.

– Я понимаю, что все сложно, ― наконец она перестает кричать и ругаться, и теперь уже разговаривает спокойнее. ― И понимаю, что ты не можешь просто взять и забрать меня к себе. Но я так скучаю, просто с ума схожу. Мне мало виртуального секса. Я хочу чувствовать твои прикосновения. Твое дыхание. Хочу слышать, как ты шепчешь пошлости мне на ухо, касаясь его своими губами. Понимаешь меня?

Вот теперь я могу ответить.

– Понимаю.

Но Мишель снова берет бразды правления в свои руки.

– Поэтому я так и сорвалась. Извини… наверное? В смысле, точно извини. Я знаю, что тебе там тяжелее, чем мне, в тысячу раз. Но я… ― она тяжело вздыхает. ― Моему поступку нет оправдания.