Пленница дождя

— Помоги мне подняться, — приказала Лика. Саша подошла и поддержала мать. Они вместе добрались до окна. Лика была настолько слаба, что руки дрожали, когда она держалась за подоконник. Саша не знала, чего ожидать от матери, и потому в совершенном непонимании следила за ней. А мать, казалось, забыла о существовании Саши. Она вся сосредоточилась на созерцании детской песочницы. Глаза засветились и стали влажными.

Саша испугалась: что, если мать захочет отдернуть штору, застучать в окно, сказать Илье что-нибудь грубое, злое? Но секунды бежали, а ничего не менялось — мать стояла и смотрела влажными глазами. Саше не было видно, что там, в этих глазах.

— Может, позвать? — вслух подумала Саша.

Мать резко развернулась в ее сторону и от этого чуть пошатнулась. Она посмотрела на дочь стеклянным взглядом и, оттолкнув ее руку, шагнула прочь от окна, едва не упала. А когда Саша подбежала, она вдруг совершенно истошным голосом истерично завизжала. До звона в ушах:

— Уйдите! Оставьте меня! Что вы понимаете?! Не трогайте меня! Не хочу!

Саша остолбенела. От крика, от того, что мать обращалась к ней во множественном числе, Саша стояла, не смея двинуться, и, широко раскрыв глаза, смотрела и смотрела на мать.

На крики прибежали соседки, вызвали «скорую». Они пытались справиться с матерью, уговаривали ее, успокаивали, как ребенка. Как только Саша почувствовала, что может двигаться, она попятилась и, ни слова не говоря, выскочила в подъезд. Слетев по лестнице, выбежала из тьмы в день и бежала, пока ее не остановил Илья.

— Что? Что? — тряс он ее за плечи. Саша молча освободилась от его рук и пошла прочь. Но, пройдя несколько шагов, оглянулась. Илья уже был у подъезда.

— Не ходи! — заорала она. — Тебе нельзя туда!

Он не слушал ее. Она нагнала художника, вцепилась руками, стала тащить назад. Илья оказался неожиданно сильным для своей худощавой фигуры, и Саше нелегко было с ним бороться. Она повисла на нем, обняла за шею и заплакала. Тогда Илья перестал бороться с ней и тоже заплакал. Они стояли в темноте подъезда и плакали как две сироты. А наверху врачи собирали мать для госпитализации. Она стала такой легкой, что не понадобились носилки. Санитар отнес ее вниз на руках.

Глава 6

— И вот так каждую ночь!

Вахтерша отхлебнула из высокой кружки чай и многозначительно взглянула на сторожиху.

— Как часы, — согласилась сторожиха, равномерно кивая и размешивая в стакане варенье. — А ведь какие молоденькие! И уже шастают по ночам!

— А родители думают, что они тут науками занимаются.

— Во-во. А у них другое на уме.

— А ты их не пусти разок ночевать. Что они запоют? Сторожиха степенно отхлебнула чай, похрустела сушкой.

— Как не пустишь? Жалко. Да и потом — платят они за жилье без льгот, по полной. Ведь не студентки пока. Не имею права такого — не пустить. Вот вчера…

Услышав шаги на лестнице, вахтерша сделала знак сторожихе, и та замолчала. Обе сделали вид, что целиком поглощены чаем, и уставились в телевизор, где шла реклама. По лестнице легко и весело спускались девчонки, о которых только что шла речь. Они хохотали, подталкивая друг друга в бок.

— Это куда же наши кумушки собрались на ночь глядя? — приторно улыбнулась вахтерша.

— Какая же ночь, теть Нюр? — невинно удивилась Настя. — Время-то детское!

— Мы воздухом подышать, — закончила за подругу Саша.

Бросив ключи вахтерше, они выпорхнули в ночь.

На крыльце Настя в лицах изобразила сначала вахтершу, потом сторожиху, заставив свою единственную зрительницу приседать от смеха. Затем, отправились привычным маршрутом, по дороге делясь впечатлениями дня. На этот раз в остановленной Настей машине оказался мужчина лет тридцати, бритый под ноль, в очках с тонкой оправой.

— Прыгайте, — скомандовал он, не дослушав историю о больной подруге.

И, не спрашивая, куда ехать, поехал.

Настя как обычно принялась щебетать что-то. Но, взглядывая сбоку на водителя, натыкалась на блуждающую по его лицу странную полуулыбку.

— А куда мы едем? — вдруг подала голос Саша с заднего сиденья. Настя поглядела в окно. Уже промелькнули огни новостроек какого-то микрорайона, потянулись участки дач…

— А вам, девчонки, разве не безразлично? — усмехнулся водитель. — Вы ведь все равно катаетесь?

В салоне повисло молчание.

— У нас подруга бо… — заблеяла Настя, а водитель вдруг громко и нехорошо заржал, нажал на сигнал, замигал фарами, а потом переключил скорость и помчал по шоссе, оставив позади пригород с его особняками и халупами.

— Ну вы, блин, даете! — гоготнул он и снова замолчал. Саша больно ущипнула Настю за руку. Настя потерла руку и стала молча смотреть на водителя. Теперь уже и его профиль с горбатым носом, и особенно оправа очков начинали казаться ей знакомыми.

Конечно! Он уже подвозил их, только тогда у него была шевелюра. А теперь он обрит наголо.

Настя почувствовала в темноте, что голову заливает горячим. Это она краснеет так. Хотя в темноте кому это нужно? И краска-то не от стыда, а от страха. Он уже катал их! Понял, что они накололи его, и теперь считает своим долгом отомстить им. Что делать?