Плесень

После ужина все расселись на широких диванах в гостиной. На стоящий посередине низенький столик хозяин поставил почищенные и нарезанные фрукты, четыре коньячные рюмки, бутылку холодного виноградного сока и бутылку курвуазье. Кристинке налили соку, а всем остальным — коньяку. Все чокнулись, но Наташа пить не стала. Она поставила свою рюмку на стеклянную поверхность столика, отодвинулась назад, в глубину широкого дивана, и, прижавшись к Брюсу, уютно устроилась под его рукой.

— А я хочу попробовать, — сказала Кристина и потянулась к Наташиной рюмке.

Морис вопросительно посмотрел на Брюса, но тот в ответ только успокаивающе прикрыл глаза. Девочка сначала понюхала содержимое рюмки и смешно сморщила носик, но потом всё-таки отпила глоток.

— Фу, невкусно, — сказала она, — и зачем вы такое пьёте?

Морис улыбнулся, отпил из рюмки, медленно проглотил и отправил в рот дольку ананаса. Внимательно наблюдавшая за ним малышка в точности повторила всю процедуру.

— Да, так вкуснее, — согласилась она.

— Спасибо вам за такой прекрасный приём, — обратился Брюс к хозяину дома. — У вас здесь удивительно хорошо и спокойно. Кроме того, я уверен, что девочкам общение с вами пойдёт на пользу. Они обе очень любознательные, много читают, лазят по сети, но знания, которые они запоминают, остаются разрозненными, бессистемными.

Я понимаю, что без формального образования трудно дать ребёнку достаточно полное и чёткое представление об окружающем мире, но и в обычную школу Кристину отдавать я не хочу. Она развивается так быстро, что в школе ей будет просто скучно. Это может стать для неё просто неприятной обязанностью и потерей времени.

— Да, в этом я с вами вполне согласен, — задумчиво проговорил Морис. — Тем более, что американская начальная и средняя школа не столько даёт детям образование, сколько отбивает у них всякий интерес к знаниям и совершенно отучает самостоятельно мыслить. Всё, чему у нас учат детей в школе — это бессмысленное запоминание груды разрозненных фактов и натаскивание на применение готовых стандартных рецептов для решения типовых задач. Для вашей Кристинки, с её живым умом и огромным любопытством, это будет настоящей пыткой.

— А пока мы здесь, не могли бы вы понемножку рассказывать девочкам что-нибудь интересное?

— Конечно, я буду рад поделиться с такими замечательными слушательницами своими мыслями и представлениями о мире. Вот только опыта преподавания в школе у меня никакого нет. Я преподавал несколько лет философию в университете, но потом мне пришлось от этого отказаться. Мне не нравилась пассивность и равнодушие студентов, которых ничего, кроме оценки, не интересовало, а начальству и коллегам не нравились мои курсы и отношение к предмету.

Видите ли, в философии для того, чтобы пробиться к истине, необходимо стараться кристально ясно сформулировать проблему, всемерно заострить противоречия, привести мнения сторон к максимально-напряжённому конфликту. Только в результате осознания непримиримости столкнувшихся в этом конфликте позиций можно очистить зерно истины от налипшей на неё шелухи, состоящей из заскорузлой традиционности, мнений авторитетов, привычных тривиальных суждений, предрассудков, суеверий и преднамеренного обмана.

Современная же университетская философия насквозь пронизана духом конформизма. Что называется: и вашим, и нашим. Хорошим тоном считается не обострение, а замазывание противоречий. Например, противоречий между научным и религиозным миросозерцанием. Преподаватель обязан не развивать у своих слушателей критическое мышление, а подменять его плюрализмом мнений. Мол, такой-то автор высказывается о данной проблеме так-то, а у другого автора можно найти соображения, лежащие в совершенно иной плоскости. А в результате студентам вдалбливается совершенно аморфное, размытое представление о предмете и о применяемых методах. Дескать, каждое мнение имеет право на существование, а абсолютной истины всё равно не существует.

Возникает впечатление, что учащихся, начиная с подготовительных классов и кончая университетом, целенаправленно оболванивают, делают тупыми идиотами, сверхузкими специалистами.

— Дорогой Морис, в моём лице вы нашли самого благодарного слушателя, согласного с вами на все сто процентов, — улыбнулся Брюс. — Я хоть и являюсь тем самым сверхузким специалистом, о которых вы только что упомянули, несмотря на это полностью разделяю ваше мнение и очень рад, что мне повезло встретить такого неординарно мыслящего собеседника. Вот только, боюсь, нашим дамам эти проблемы, да к тому же и термины, которыми вы оперируете, совершенно непонятны. Не могли бы вы снизить уровень изложения и рассказать что-нибудь интересное и полезное для этих двух очаровательных созданий?

— Простите, — смущённо пробормотал философ, — меня действительно, частенько заносит. Вы уж меня одёргивайте, пожалуйста, ладно?

— Ой, что вы, не обращайте на нас внимания, — поспешила сгладить ситуацию Наташа. — Я же вижу как вам интересно поговорить друг с другом. А мы, хоть и не всё понимаем, всё равно с интересом слушаем, правда, Кристинка?