Плевицкая

Полковник казался подходящим объектом для вербовки. Работал таксистом, бедствовал. Ему предложили приехать из Парижа в Берлин для важного разговора. Провели с ним вербовочную беседу, нарисовали заманчивые перспективы. Федосеенко сначала вроде как согласился, а потом, возможно испугавшись разоблачения, в мае 1932 года доложил обо всём председателю РОВСа Миллеру.

И в это дело зачем-то втянули Скоблина. Дабы предложение о сотрудничестве звучало убедительнее, вербовщик сказал полковнику Федосеенко:

— А ваш командир уже давно с нами.

Невиданное дело! Агенту никогда не называют имена других! Это одно из базовых требований конспирации. Борис Федосеенко сказал Миллеру, что Скоблин состоит у большевиков на службе. Миллер ему не поверил и выставил за дверь. Но растерянный и обозленный полковник говорил по всему эмигрантскому Парижу о том, что генерал Скоблин тоже работает на советскую разведку.

Такие слухи не редкость в эмигрантской среде. Заметных эмигрантов обвиняли в том, что они агенты ОГПУ, — это был обычный способ сведения счетов. К Федосеенко в РОВСе относились плохо, а к Скоблину, наоборот, прекрасно. Но скандал выплеснулся на страницы эмигрантских газет, и можно себе только представить, что испытали Скоблин и Плевицкая.

Обиженный отказом Миллера поверить ему, Борис Федосеенко отправился в полицию. И сообщил, что, по его мнению, русский эмигрант, стрелявший в президента Франции, — советский агент.

Шестого мая 1932 года президент Франции Поль Думер приехал в особняк Ротшильда в Париже, чтобы участвовать в благотворительной продаже книг писателей, участников Первой мировой войны. К президенту прорвался человек высокого роста в теплом пальто и пять раз выстрелил в него из пистолета прежде, чем полицейские его разоружили.

Пули попали президенту в голову, 67-летний Поль Думер был смертельно ранен. Он умер 8 мая, не поняв, за что его убили. Президентом он стал всего год назад. Четверо его сыновей погибли на фронте в Первую мировую.

Убийцей оказался Павел Тимофеевич Горгулов, казак станицы Лабинской на Кубани. Он называл себя главой русской национал-фашистской партии. Мечтал развязать новую мировую войну ради свержения большевиков. Горгулов был антисемитом, считал, что Франция попала в руки жидомасонов. Поэтому убил французского президента.

Двадцать пятого июня 1932 года начался суд.

Эмигрант Лев Дмитриевич Любимов, сын сенатора, так описывал убийцу: «Изуродованное русское лицо, русский выговор. А в глазах, едва видных из-под кровоточащих отеков, — мелькающая быстрыми вспышками глупая, безумная, жуткая гордость. Выше ростом державших его полицейских, он стоял, словно какое-то чудовище, грозно и неумолимо наседающее на всех нас, слушающих его в оцепенении».

«Преступление было совершено исступленным, отчаявшимся эмигрантом, находившимся на грани безумия, — рассказывал писатель Илья Григорьевич Эренбург, присутствовавший на процессе в качестве корреспондента „Известий“. — Три дня я глядел на Горгулова, слушал его страстные и нелепые выкрики. Передо мною был человек, которого мог бы выдумать в часы бессонницы Достоевский.

Он кончил в Праге медицинский факультет и работал по своей специальности в небольшом городке Моравии. Это было удачей — сколько русских эмигрантов стали чернорабочими или попросту нищенствовали. Но Горгулов был человеком, неспособным приладиться к скромному существованию в чужой стране. Повсюду ему виделись подвохи, унижения. После нескольких скандалов чехи лишили Горгулова права врачебной практики, и он перекочевал в Париж; здесь он познакомился с Яковлевым, который торговал дамскими чулками и выпускал газету „Набат“.

Успехи Гитлера в те годы вдохновляли многих. Яковлев, Горгулов с десятком единомышленников по воскресеньям собирались в рабочем кафе, подымали руки вверх и кричали;

— Русь, пробудись!

Французская полиция узнала, что Горгулов незаконно принимает пациентов; у него отобрали вид на жительство. Он ненавидел французов за то, что они ведут переговоры с большевиками, а его, честного казака, верного союзника, выслали из Франции. Где-то он прочитал, что Колчака „предали французы“. На стене его комнаты висел портрет Колчака. Горгулов написал на портрете две даты: день смерти русского адмирала и день предстоящей смерти французского президента…

Горгулов приехал в Париж с двумя револьверами; пошел в собор, молился; потом выпил литр вина; опасаясь полиции — ведь у него нет вида на жительство, — выбрал третьеразрядную гостиницу, где сдают номера на ночь или на час, для отвода глаз взял с собой проститутку, вскоре ее отослал и всю ночь писал: проклинал коммунистов, чехов, евреев, французов. Потом вышел из гостиницы и убил Думера».

Пятнадцатого сентября 1932 года убийцу французского президента казнили на гильотине.

Для русской эмиграции эта история была тяжким ударом. Отношение французов к русским ухудшилось. К тому же выяснилось, что профашистски настроенных эмигрантов хоть отбавляй.

Французская полиция заинтересовалась рассказом полковника Федосеенко.