Плевицкая

Резидент в Вене был человеком разумным и опытным. Знал, когда можно проявить характер, а когда следует умерить свой пыл. 11 марта 1930 года последовал ответ из Вены уже практического свойства. Хотя последняя попытка переложить ответственность за прием Ковальского на соседей из Югославии была предпринята:

«Послать его с персидским паспортом можно, необходимо только, чтобы он по приезде мог очень подробно объяснить, как он этот паспорт достал. Необходимо также, чтобы он мог сослаться на связь с какой-нибудь контрреволюционной организацией в СССР. Лучше всего ему поехать прямо в Югославию через Константинополь. В Югославии он может оформиться, а оттуда уже приехать сюда для встречи с нами.

Говорить о таких посылках в принципе очень трудно. Надо один раз испробовать. Многое будет зависеть от самого источника, его способностей, ловкости и т. п. В дальнейшем, когда наша сеть на Балканах разовьется, мы сможем сами таких людей рекламировать и продвигать по мере сил и возможностей. Нужно считаться с крайней подозрительностью югославских властей по отношению к белым и в особенности к такого рода выходцам из СССР, как наш офицер.

Предупредите его, что весьма возможно, что его сразу же посадят и что первые 3–4 месяца ему нужно будет только присматриваться, ничего не делая.

Я думаю, что вам самим ясно, что если подобного рода посылки и принесут пользу в будущем, то на сегодняшний день это „политика дальнего прицела“, не разрешающая наших текущих задач и насущных нужд».

Скептицизм резидента тоже был понятен. Заброска агентов на длительный срок больше интересовала Центр, чем резидента, которого, скорее всего, раньше вернут в Москву, чем такой агент даст первые результаты. Резиденту нужны агенты, которые дадут информацию немедленно. Ведь Центр требовал от него результата каждую неделю.

Отправкой Петра Ковальского на закордонную работу ведало 4-е отделение ИНО. Технически (включая придумывание паролей для встречи с сотрудником резидентуры) переброску обеспечивало 5-е отделение. Ему изготовили фальшивый паспорт и отправили на поезде в Берлин.

Пароль для связи с Ковальским в Вене придумали незамысловатый:

— Получили ли вы письмо?

— Получил 12 мая.

Двадцатого мая 1930 года венскому резиденту отправили написанное от руки послание:

«„Иваницкий“, о котором мы писали вам в предыдущих письмах, выехал в Вену через Берлин по персидскому паспорту на фамилию Булатяна Петроса. В скором времени он должен прибыть в Вену, где остановится в отеле „Грабен“. Время его прибытия сообщим телеграфно. Посылаем его фотокарточку, по которой вы сможете его отыскать, зная фамилию, в упомянутом отеле. Следующей почтой пришлем для него вербовочное письмо ген. Строеву, находящемуся в Юго-Славии.

Использование „Иваницкого“ представляется на ваше усмотрение. Полагаем, что в качестве вербовщика он может быть вам полезен. Мы послали его в качестве перса, предполагая, что он оформится в Вене как бежавший из СССР белый. Однако в силу ваших указаний на неудобство такого оформления он может проживать и в дальнейшем по персидскому паспорту. Под каким видом он будет ездить в Юго-Славию, если такие поездки будут вызваны необходимостью, — решите сами. Сообщите нам о ваших планах использования „Иваницкого“ после того, как свяжетесь и поговорите с ним».

В письме закралась ошибка. Имелся в виду не Строев, а Скоблин. И жил генерал не в Югославии, а во Франции. Надо понимать, что попытка завербовать Николая Владимировича Скоблина возникла в последний момент.

Венский резидент ответил Центру 30 мая. Он не упустил случая обратить внимание и на очевидные ошибки в данном ему задании, и на неподготовленность агента. Предложил переправить Ковальского во Францию. Шифровка из Вены получилась злая:

«Прибыл Иваницкий. Сообщение о его прибытии от вас получилось на пять дней позже. Оказывается из разговора с ним, что никаких определенных связей у него нет, а старых знакомых он растерял. С нашим аппаратом выяснить их местопребывание невозможно.

Вообще по белым специально он не работал. Работал в Варшаве по военной линии, ездил один раз в Румынию по легенде, которую держали в руках не мы, а румыны — вот и всё. В прошлом он — белый, но этого мало. Я удивлен, что заранее не было всё приготовлено, не проверены адреса, не написаны письма и т. д. Он сейчас здесь будет сидеть без дела и ждать, пока вы пришлете письма, наведете справки и т. п., и за это время может провалиться со своим персидским паспортом.

Я предлагаю на выбор два следующих плана:

1. дождаться письма к генералу Скоблину (а не Строеву) и направить его к нему с предложением работать или

2. направить его в Чехословакию как бежавшего из СССР белого и там ему раскрыться. Как я вам писал, надежд ему попасть на Балканы нет никаких. Он посылает два письма, которые прилагаются к почте, и просит их скорейшим образом отправить в Харьков (одно личное, одно — Карелину), необходимо, чтобы Харьков добился скорейшего ответа от лица, коему адресовано письмо, и запрашиваемый адрес сообщил по телеграфу.