Плевицкая

Так как генерал Скоблин, по газетным данным, находится во Франции и так как почти все знакомые Иваницкого тоже там находятся, то, очевидно, опять-таки придется его туда послать для вербовки. При наличии всех этих обстоятельств следует обсудить, не целесообразнее ли передать его другому нашему аппарату, который работает на Францию.

Случай с Иваницким говорит за то, что такого рода посылки необходимо тщательнейшим образом подготовить, заранее точно проверять и устанавливать адреса, по которым источник может начать работу, тщательно подготовить и разработать легенду, по которой он едет, посылать людей не со связями вообще, а с совершенно определенными связями, — словом, посылать, зная заранее, с чего начнется работа и где можно начать работу. Без такой подготовки всякая посылка людей закончится плачевно и будет нам только стоить много денег».

Петр Георгиевич Ковальский сразу же попросил резидента переслать домой два письма. Одно касалось устройства его личных дел.

Он просил о содействии своего недавнего начальника в Харькове — Владимира Петровича Карелина. В контрразведывательном отделе ГПУ Украины он руководил работой Ковальского, затем возглавил ИНО. Со временем Карелина переведут в Москву заместителем начальника 5-го (особого) отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, произведут в майоры госбезопасности, а потом расстреляют.

Второе письмо было адресовано жене, Ковальский ее очень любил и вообще был преданным семьянином.

«Вена, 26.5.30 г.

Дорогая Рая!

О себе я, конечно, писать не буду, так как ни в чем не изменился, но напишу пару слов о своих путевых впечатлениях.

Начинаю из Ленинграда. В Ленинграде я попал на немецкий пароход „Саксен“. Первое, что бросилось в глаза, — это немецкая чопорность и вежливость, а дальше — дальше, думаю, самое главное, — обилие питания. Здесь я вспомнил Витусю — как было бы хорошо ее так попитать.

20-го я уже был в Штеттине — маленький чопорный немецкий городок: чистота, опрятность, обилие магазинов, товаров, продуктов и поразительная пустота в магазинах. Если у нас в Церобкопах и ГУМах можно оставить по одному продавцу, который бы знал по-русски только одну фразу: „Ничего нет“, то в Германии и Австрии надо ставить того же продавца, который говорил бы: „Никого нет“.

С первого взгляда можно судить о покупательной способности страны, а отсюда и все экономические выводы.

Дальше о заграничной дешевизне — всё это ложь; правда, дешево, но всё это дрянь, а если хочешь достать приличную вещь, надо заплатить, и приличные деньги.

Разница только та, что у нас при наличии денег нельзя ничего купить. Здесь же при наличии денег можно достать всё, а также можно и всех купить, думаю, вплоть до верхушек… У меня есть веские данные, позволяющие так говорить.

В Берлине был всего один день, так что хорошо его не рассмотрел.

22-го приехал в Вену.

Что такое Вена?

Большое кафе-ресторан, которое имеет 1,3 миллиона населения, из коих 200 тысяч безработных и столько же полицейских. Никогда не мог себе представить такого количества ресторанов — правда, почти все пустые, или в них сидит человек с видом знатного бюргера и пьет „соду“ за 40 грошей, то есть 13 коп., а пьет-то он эту соду с трех часов дня до двух ночи — в будни, а в праздники до четырех часов — занятие довольно веселое.

Да, я еще хотел сказать об одном классе населения — это „деми-бо-монд“. Если я не ошибаюсь в смысле преуменьшения, то 15 процентов женщин в Вене продаются, а расценка, а также и социальное положение этого товара довольно разное — от одного шиллинга (то есть 30 коп.) и до тысяч. Есть профессиональные, зарегистрированные в полиции с особыми карточками, есть прикрывающиеся сутенерами, а большинство прикрывается мужьями.

Одним словом, торговля идет вовсю.

Соблазнительного очень много, но, сопоставляя два мира: мир капиталистический и наш новый мир — социалистического переустройства и проанализировав глубоко эти две противоположные системы, я вновь убеждаюсь, что социалистическое переустройство быта — это не эксперимент, как принято у нас среди многих думать, а это единственный выход из того капиталистического тупика, в который зашел весь мир.

Но должен тебе сказать, что здесь человеку, который хоть немного колеблется в своем политическом кредо, устоять очень трудно и, перенеся всю трудность материальной жизни в СССР и вкусив все внешние блага жизни в Европе с ее кафе, минетами и менуэтами, могли вполне естественно не захотеть возвращаться назад и пойдут по линии Беседовских…

Но говорить о минусах достаточно, надо поговорить и о плюсах, а их также довольно много, что стоит одна только техника Германии. Догнать и перегнать Германию нам очень трудно, но наша воля, а главное, поднятие нашего культурного уровня должны нас поставить на первый план перед Германией, но для этого надо учиться, учиться и учиться.

Я прошу тебя, передай эти заветы Ляле, а также внуши Виточке, что спасение для нас, „завязших по колено в грязи“, — это учение.