Пляска дервиша

– Если называть вещи своими именами, то, в основном, тем, что мы сейчас имеем, мы обязаны исключительно моему умению трахаться с нужными людьми. Не вашим светлым умам – мы ведь живем не в Америке, на хрен они здесь кому нужны, – а тем прелестям, которыми природа не скупясь наградила меня. Никто еще, пожалуй, ни одна женщина в мире не заработала телом столько, сколько заработала я. Я имею в виду весь «Гвидон». Что имела Жаклин Онасис-Кеннеди? Танкерный флот? Вы прекрасно знаете, что наша корпорация сейчас стоит значительно больше. Я не жалела для дела ни титек, ни всего остального. Но сама, если от чего-то и получала удовольствие, то только от сознания тех выгод и льгот, которые за это даруют «Гвидону».

Пью Джефферсон наклонился к головастику и о чем-то тихо спросил.

– Не переводить! – рявкнула Лили.

– Вай? – с вызовом поинтересовался Пью.

– Зыс из ноу-хау, – так же с вызовом ответила патронша.

Пью успокоительно поднял вверх ладони: мол, на обладание секретами фирмы он ни в коей мере не претендует.

– Так вот, – продолжила Лили, – впервые в жизни я получила удовольствие не от сознания собственного могущества над сильными мира сего, если это интересно совету. Впервые в жизни я получила удовольствие от того, что у мужчины все оказалось на своем месте. Мое тело, столь незаменимое для корпорации, ощутило сладостное удовлетворение. Но я не хочу ничего брать бесплатно. Если со мной рассчитывались сполна, то и я желаю расплатиться по-королевски. Иначе потеряю уважение к самой себе. По-моему, это вполне деловой разговор, и, по-моему, по отношению к моему телу это справедливо.

– М-да, – произнес Тигран Ваграмович, – хоть и обидно для светлых умов, но, пожалуй, в самую точку. Не так ли, Ада Борисовна?

– Не знаю, не знаю, – проворчала та. – Я – бухгалтер, а не сексопатолог. Как я могу это акцептировать?

– Она тоже права, – согласился главный юрист, имея в виду Аду Борисовну.

– Пусть Крайский печатается в «Юности», – по-петушиному прокукарекал Васельцов.

– Что ж, ладно, – сказала Лили вполне спокойно. – Если вам непременно хочется иметь коммерческий результат, то под эгидой этого дополнения к уставу мы сможем оказывать услуги другим фирмам по обеспечению их безопасности. Деньги потекут рекой.

Наступило гнетущее молчание. Все поняли скрытый смысл предложения. Если мы возьмемся за это, то восстановим против себя все существующие в стране группировки. До единой. И хотя «Гвидону» было под силу в кратчайшие сроки поставить под ружье несколько сотен бойцов, но иметь в качестве противника весь преступный мир… Это было бы равносильно краху.

– Бондо, мы сможем обеспечить безопасность всех нуждающихся в поддержке фирм?

– Конечно, Лили.

Как бы невзначай Бондо одернул полу своего пиджака, обнажив кобуру с внушительных размеров браунингом, находящуюся у него под левым боком. Я часто видел подобные картины в кино, и кобура всегда напоминала мне жилище, в которое возвращается пистолет-холостяк после долгой и утомительной работы.

– Лили Аркадьевна, в конце концов, ведь никто не говорит «нет», – развел руками Тигран Ваграмович. – Мы относимся очень уважительно и с пониманием ко всякого рода деликатным проблемам. Просто у членов совета возникли вопросы, на которые они получили вполне исчерпывающие ответы. И теперь, я думаю, дело улажено. Не так ли, Ада Борисовна?

– Да, но где мы возьмем детективов? – явно идя на попятный, произнесла та. – Рекрутируем кого-нибудь из нашей охраны?

– Об этом можете не беспокоиться, – заверила ее Лили. – Есть у меня кое-кто на примете. Из бывших сотрудников КГБ.

Она помолчала.

– Вот еще что я хочу добавить… – Она обернулась ко мне. – Если Крайскому все же удастся написать что-либо стоящее, то это действительно послужит для «Гвидона» хорошей рекламой. А нет – я ему шею сверну.

Я забрался в трамвай, напялил наушники и врубил свой «Вокман» на полную катушку. Лили была не права, утверждая, что я признаю только Элтона Джона. Я люблю Фрэнка Синатру, Барбру Стрейзанд, ранних «Бич бойз» и позднего Стиви Вандера, Саймона и Гарфункеля, наконец. Даже мою собаку зовут Саймон, а не Элтон. Но сегодня мне захотелось жесткого рока, и я врубил Джо Коккера. Вот так вот сидеть, бездумно уставившись в чей-то жирный затылок, играть желваками, более воображаемыми, нежели существующими в действительности, и внимать яростным хрипам маленького человечка, осмелившегося выйти под огнями рампы навстречу обезумевшей толпе. Я не понимал, о чем он поет, но это были мои вопли. Клокочущая магма тел, все новые взрывы безумия, и в центре – маленький человечек… Вашингтонская публика выражает свое удовольствие… И снова яростные хрипы. Протест маленького человечка против диктата сильных мира сего.