Плохая мать

Если белка «приходит» к кому-то из детей, у остальных случается истерика. Мамы кидаются успокаивать чад, объясняя, что «у той девочки, к которой пришла белочка, были кедровые орешки, а у нас – только семечки, а белочки больше любят кедровые, но в следующий раз мы обязательно придем с кедровыми».

– Хочу сейчас! – кричат дети.

Дальше все зависит от характера счастливой обладательницы кедровых орешков. Точнее, ее мамы. Если мама не сволочь, то отсыпает другим мамам по чуть-чуть, а те выдают зерна детишкам. В противном случае, что случается чаще, дети продолжают рыдать, а девочка с орехами смотрит победоносно – на радость маме. Так каждый день.

Еще в парке есть категория давних, но не очень близких знакомых. Они, как правило, гуляют с вымученными улыбками, думая, в какой момент будет удобно распрощаться.

У меня тоже есть свои ориентиры – мужчинабегун в желтой парусиновой куртке. Он очень смешно бегает, оттопырив локти. Еще молодая женщина, всегда в деловом костюме и на каблуках, и ее уже взрослый сын. Юноша старательно смотрит под ноги и только иногда поднимает глаза – если мимо пробегает или проходит девушка. Он быстро смотрит на девушку, сразу на маму и опять под ноги. Они доходят до пруда и «наматывают круги» вокруг. Мама поднимает воротник делового костюма и цокает каблуками. Сын держится чуть сзади. Странно, симпатичный парень. На больного не похож. Почему тогда так ходит, так смотрит и гуляет с мамой? Они проходят ровно десять кругов – я специально считала.

Или мама с дочкой, всегда держащиеся за руку, обе – в старческих следничках под босоножками. Дочка – еще совсем молоденькая, лет семнадцати, а ходит как мама – стопами и плечами внутрь. И одевается как мама – в самовязаную кофточку, и рассуждает как мама – да, точно дождь будет, и проживет жизнь такую же, как у мамы, – одинокую. Хорошо еще, если родит дочку от первого и последнего мужчины в своей жизни и будет гулять с ней по парку – уже счастье. Я не могу оторвать взгляд от руки женщины – она так крепко держит за руку дочь, как будто та в любой момент может исчезнуть. Так держат дети воздушный шарик – вцепившись в нитку, чтобы не улетел.

Если дочь подавалась вперед и вырывалась на полшага, мать крепко сжимала ее руку и придерживала, как будто вела собаку в строгом ошейнике. Не вырвешься. Только через боль. А боль не все умеют терпеть.

– Я знаю, у тебя точно есть орешки!

Ко мне подошла женщина средних лет.

– Есть, – ответила я.

– Дай, а? Там белка – голодная-а-а-а, – попросила женщина.

Я полезла в сумку и достала орешки. Давно привыкла к тому, что ко мне обращаются совершенно незнакомые люди с достаточно странными просьбами.

– Ведь не люблю ж природу, – сказала женщина, зажимая орешки в кулаке, – а вот покормлю эту тварь и оттягивает! А у вас девочка будет.

– Откуда вы знаете?

– Так видно ж!

Я никак не могла представить себя мамой девочки. Девочка – она ведь совсем-совсем твоя. Она навсегда с тобой. Она будет звонить и кричать в трубку: «Мама!» И я буду все бросать и ехать. Я буду ей нужна. Всегда.

– ...Как назвали? – спросила дальняя родственница.

– Серафима, – ответил муж.

– ???? Ну ладно, лишь бы здоровенькая была.

...Восьмилетний сын Василий держит Симу за одну ногу и, хмурясь, внимательно разглядывает «анатомическое строение».

– Что-то я не понял, где у нее попа? – спрашивает наконец он.

Он носит сестру на руках по всему дому. Сима еще не держит голову, а он забывает ее придерживать. Голова телепается во все стороны. Каким-то чудом Сима умудряется уворачиваться от косяков.

– ...Маша, Маша, – трясет меня муж. На часах три часа ночи. – Посмотри, у нее нормальные какашки?

– А утром нельзя посмотреть? – спрашиваю я.

– Ты что? Утром будут другие!

Муж гуляет с красной коляской по парку. Сосед его называет пьяным геологом – небритый, невыспавшийся, совершенно счастливый. Он сидит под вековым деревом с молодой зеленой листвой и смотрит на красивых детей.

Сима пришла «не на смену», а потому что она очень была нужна.

У меня сильные головные боли. После родов стало совсем невыносимо. Ничего не помогало, еще в детстве. Только одно средство – я ложилась маме на колени, а она гладила меня по волосам. Через несколько минут боль отступала. Если гладила долго – хватало на несколько дней.

Я верю в силу материнского биополя.

...Я была маленькая. Но воспоминание четкое, яркое. Заболела очень сильно. Лежала с температурой. Приходили врачи, медсестра. Мама приподнимала меня, чтобы дать лекарства, трогала лоб, ручки, живот. В такие моменты она – моя сильная, уверенная в себе, чугунная мама – была сама на себя не похожа, совершенно беззащитная, с оголенными нервами, испуганная, растерянная.

Мама держала меня на руках и тихонько качала.

– Ну что мне с тобой делать? – приговаривала она. – Кто у нас заболел? Девочка моя заболела. Ничего, ничего... все пройдет... не надо болеть... мне отдай... давай я заберу... а ты не болей... не надо тебе... мне уже можно... тебе нельзя... отдай болезнь... пройдет... все пройдет...