Плохая шутка

Виктор крался по прихожей, сжимая в руке штык-нож, а голос комментатора тем временем рассуждал о только что забитом голе. В пластмассовом лотке на пачке газет Погодин увидел надорванный конверт с красными буквами. Сейчас было не до письма, и он перевел взгляд на проход в гостиную.

Сзади раздался грохот, и Виктор резко развернулся. Он понимал, что непременно упадет, но ничего с этим поделать не мог.

Именно так и произошло – он потерял равновесие и рухнул на пол. Боли в спине не почувствовал. Он знал, что боль должна быть, что нельзя упасть и ничего не ощутить, но, тем не менее, ничего не изменилось.

Повернув голову влево, он увидел в гостиной руку, свесившуюся с кресла. Что-то было не так: неуловимо, но совершенно точно. Поднявшись, – это получилось на удивление легко) – Виктор понял, в чем причина: Филимонов был одет в черный костюм. Из-под рукава виднелась черная же сорочка. Погодин медленно, стараясь не издавать ни звука, двинулся по направлению к сидящему в кресле. Вот показалось плечо, еще шаг – и стала видна шея. Виктор замер. Ощущение неправильности происходящего, наконец, обрело форму: в кресле сидел не Филимонов. Длинные, белоснежно белые волосы, спадающие на плечи, и худощавое лицо незнакомца на миг показались старику знакомыми.

Погодин успел сделать еще только один шаг, когда незнакомец открыл глаза. Человек в черном костюме повернул голову и посмотрел в глаза отшатнувшемуся Виктору. Лицо, обращенное к нему, обладало чертами, которые в совокупности создавали ощущение неестественности. Идеально гладкая, молодая кожа контрастировала с уставшим взглядом очень старого человека. Словно глаза жили своей, более интенсивной, жизнью и успели выцвести, пока лицо даже не приобрело морщин.

Человек, сидящий в кресле, холодно посмотрел на него и произнес:

– Ты не жнец, старик. Тебе стоит это знать и помнить. Ты не жнец. Ты всего лишь серп в руках жнеца.

Голос человека пробирал до костей. Виктор попытался открыть рот, но тот не подчинялся. Разум бился в истерике: «Беги…беги…беги», но команды мозга не доходили до нервных окончаний, словно холод, который источало это существо, заморозил тело Виктора. А человек, оказавшийся здесь вместо пьяницы Филимонова, тем временем встал и вплотную подошел к Погодину. Виктор оказался на голову ниже этого существа, его взгляд уперся в пуговицы черной сорочки, но каким-то чудом он все же видел неподвижное лицо незнакомца. Две руки крепко взяли Погодина за плечи. Виктор почувствовал, как холод пробирается по его венам, как немеет кожа и дубеют мышцы от этого прикосновения. Голос то ли сверху, то ли спереди произнес:

– А пока еще ты можешь, старик, проснись…

И резко встряхнул тщедушное тело, словно податливую резиновую куклу.

Виктор распахнул глаза, пытаясь сдержать рвущийся из груди крик. Скрюченные артритом руки вцепились в одеяло. Сердце буквально выпрыгивало из груди, заходясь в бешеном ритме.

«Кошмар, это всего лишь кошмар», – постарался убедить себя он, но один момент не позволял выкинуть чудовище из головы – белокурый незнакомец был знаком Виктору. Он его уже видел.

Холод, преследовавший его во сне, никуда не пропал, и через секунду Виктор понял, в чем причина, – он не закрыл балкон. Вчера вечером он вернулся домой, и сил хватило только на то, чтобы наспех раздеться и упасть в кровать. Он даже не укрылся одеялом. И теперь старые кости пробирало утренней прохладой.

Виктор подумал о том, чтобы встать и закрыть дверь на балкон, но вместо этого он неуклюже достал из-под себя одеяло и накрылся им. Затем вслепую, в темноте, протянул руку к тому месту, где должна была стоять табуретка. Нащупав зажигалку и пачку сигарет, он достал одну и закурил. Не убирая палец с клапана зажигалки, он подвел огонек к лежащим часам. Полчетвертого утра. Стрелки потеряли четкость, когда Виктор выдохнул из легких едкий дым, и пропали вовсе, когда погасло пламя зажигалки.

Через минуту начался кашель. Он находил волнами, подступая, затем слегка успокаиваясь, но только для того, чтобы вновь, с новой силой, накрыть несчастного курильщика. Горло рвало изнутри, в груди словно торчал раскаленный прут, руки и ноги выкручивало от судорог. И в момент, когда Виктор мысленно констатировал, что это последняя сигарета в его жизни, кашель начал стихать.

Отдышавшись, Виктор встал и на ощупь двинулся на кухню. Там он щелкнул выключателем, испугав лежавшую на полу Мурку, бросил «бычок» в раковину и поставил на плиту чайник.

Сон не шел из головы. У Виктора бывало так, что снится что-то знакомое, но знакомое не в реальной жизни, а в одном из предыдущих снов. Словно в его спящем сознании создавался маленький изолированный мирок, где появлялись свои постоянные жители, неизменные места и укоренившиеся традиции.