Плотин, или простота взгляда

Порфирий говорит об особой заботе, с какой Плотин относился к своим питомцам:

«Среди этих молодых людей был некто Полемон, чьим воспитанием он руководил и контролировал его занятия грамматикой»

(Жизнь Пл. 9, 10)

Эта роль опекуна налагала на него многочисленные бухгалтерские заботы:

«Он имел терпение проверять счета, которые предъявляли приставленные к детям служители, и следил за тем, чтобы они были точны. «Эти дети – еще не философы, – говорил он, – так нужно сохранить в целости их имущество и доходы»»

(Жизнь Пл. 9, 12)

Возникали также домашние проблемы:

«Однажды украли дорогое ожерелье у Хионы, которая поселилась с детьми в доме Плотина, достойно соблюдая образ жизни вдовы. К Плотину привели всех рабов. Он посмотрел на них. Указав на одного, он сказал: «Вот вор». Сначала раб отрицал свою вину, хотя его секли, но в конце концов признался в краже, принес ожерелье и отдал его»

(Жизнь Пл. 11,2)

По поводу этой истории Порфирий справедливо замечает, что

«Плотин необыкновенно хорошо знал человеческую психологию»

(Жизнь Пл. 11, 1)

Плотин узнает человека по глазам. Здесь мы снова встречаемся с темой взгляда:

«Характер человека можно узнать, глядя ему в глаза или рассматривая некоторые части его тела. Так можно определить опасности, которым он подвергается, и способы избежать их»

(II 3, 7, 9)

Этот взгляд Плотина, которому все открыто, есть взгляд, идущий из вышнего мира, различающий за внешним духовную реальность. Именно так видят души в сверхчувственном мире:

«И в земном мире мы можем узнавать людей по глазам, даже когда они молчат. Но в вышнем мире все тело прозрачно; все человеческое существо как бы превращается в один большой глаз; нет более ничего скрытого или фальшивого. Вы не успели еще заговорить с другим, как он, видя вас, уже знает о вас все»

(IV 3, 18, 19)

Мы видим, как этот духовный взгляд Плотина обращается на окружающих:

«Он мог предсказать, что станется с каждым из детей, которые жили с ним. Например, он предсказал по поводу Полемона, что он полюбит и что жизнь его будет короткой; так и случилось»

(Жизнь Пл. 11, 8)

Порфирий сам испытал его проницательность:

«Однажды он заметил, что я думаю о самоубийстве. В то время я жил у него в доме. Он неожиданно подошел ко мне и сказал, что это намерение не происходит от подлинно духовного состояния души, что это просто болезненная меланхолия. Он посоветовал мне путешествовать. Я послушался его и уехал в Сицилию… Так я избавился от желания покончить с собой, но это помешало мне остаться с Плотином до его смерти»

(Жизнь Пл. 11, 11)