Плутовской роман в России. К истории русского романа до Гоголя

«Северный Архив» Булгарина напечатал части «Персидского Жиль Бласа»[844] (который был затем с продолжением напечатан в 1831 г. в виде полного перевода[845]). В том же году появляются части «Жиль Бласа революции»

[846]. С самим «Жиль Бласом» у этих историй, кроме имени персонажа, большей частью мало что общего, но все они представляют собой попытки устроить смотр собственному времени и его нравам во всей полноте сатирических, занимательных или поучительных сцен. Важнейшим для России 20-х гг. представителем этого рода литературы стал французский романист Виктор-Жозеф Этьен де Жуи (1764–1846).

Влияние Жуи в России было недолгим. Оно началось около 1825 г. и закончилось уже около 1830 г., когда романы Скотта оттеснили все остальные прообразы. Но в это краткое время, оказавшееся решающим для возникновения «Ивана Выжигина», Жуи обладал сильным влиянием на русский роман и вообще прозу. Его романы – комбинация изображения нравов на манер Лесажа с идиллическим прославлением «простых» нравов экзотических первобытных народов (в стиле «Аталы» Шатобриана (Шатобриан, Франсуа Рене виконт де (1768–1848) – французский писатель и дипломат, один из первых представителей романтизма во французской литературе. – Прим. пер.)). После их успеха во Франции и других европейских странах они с небольшими промежутками были друг за другом переведены и на русский. В 1822-25 гг. вышел в 3 частях «Лондонский пустынник, или описание нравов и обычаев Англичан в начале XIX столетия»[847]

. В 1825–1826 гг. последовал «Антенский пустынник, или изображение парижских нравов и обычаев в начале XIX столетия» в 5 частях[848]. Затем в 1827 г. вышел ещё «Гильом чистосердечный»[849], а в 1827-28 гг. «Гвианский пустынник»

[850].

Одним из первых и усерднейших подражателей Жуи в России был Булгарин. У Жуи он нашёл то критическое, но одновременно и привлекательное изображение современных нравов и безнравственности, которого требовали читатели русских журналов. Вот он и сочинял в стиле Жуи маленькие «описания нравов» и публиковал их вместе с переводами соответствующих рассказов в своём журнале «Северный Архив», в котором создал особый раздел под названием «Нравы». Эти очерки, отчасти не столь уж неумелые, сразу же нашли отклик среди читателей. Уже первые рецензенты сопоставляли их с Жуи[851]. Когда в русском переводе вышли первые части «Антенского пустынника», Булгарин написал в 1825 г. в «Северной Пчеле» восторженную рецензию.

Роман Жуи – один из «приятных подарков русской литературе». Этот французский автор, может быть, не столь глубокомыслен, как его английские предшественники Аддисон и Джонсон, но зато он занимательнее и сильнее в сатирическом отношении. Он «списывал картины общества с натуры», причём ему наруку, что французы умеют ценить свои «карикатурные портреты», не принимая всё на свой счёт. Кроме того, он не забывает показать наряду с отрицательными сторонами французов также и положительные, таким образом льстя своим землякам. Русская публика, полная нетерпения, ожидает продолжения издания и перевода остальных романов Жуи[852]

.

В действительности Булгарин уже нарисовал в этой похвале и в характеристике Жуи программу своего собственного «сатирического нравственного романа». Речь идёт не столько о глубокомыслии, сколько, скорее, о наглядном изображении нравов, которое намеревается быть сатирическим и занимательным, но наряду с отрицательными сторонами должно всегда показывать также и положительные, чтобы никого не обидеть. Единственное, в чём Жуи ещё не полностью удовлетворял потребность русского читателя в назидательном и занимательном изображении нравов в форме «народного романа», был просто тот факт, что он описывал французские и английские, а не русские нравы. Булгарин поставил своей целью ликвидировать этот пробел и уже в том же 1825 году в разделе «Нравы» вышла первая предварительная публикация его собственного, находившегося в процессе создания, сатирического романа о современных русских нравах.

Эта предварительная публикация состоит из вводного замечания «К читателю» и 1-й главы.