По долинам и по взгорьям

— А что, в самом деле! Мы их сколько ждали, шибановцев этих! А они прибыли — и на тебе! Ать, два! Наших же ребят хотят хлопать!

— Дисциплинка, товарищ постовой! К порядку! — строго сказал я, но в душе готов был расцеловать Виктора.

— Слушаюсь, товарищ дежурный начальник штаба, — неохотно подчинился Суворов.

Мы двинулись обратно, к группе шибановского отряда…

Старший вернул мне наган и извинился:

— Сам понимаешь, браток, дело военное, без документа никак в это время нельзя. А ты еще горланил про темную ночь.

Я предложил морякам идти в штаб и оттуда ровно в полночь, как и намечалось у нас, общими силами начать облаву.

Красногвардейцы встретили шибановцев сердечно. Знакомились, менялись табачком, заводили разговоры, шутили…

В полночь Ермаков разделил отряд на группы и каждой дал задание. К нашей группе, в которую входили Сергей Артамонович Синяев, Паша и Герман Быковы, Шихов, я и еще несколько человек, подошли двое конвоировавших меня шибановцев:

— Как, братки, принимаете?

— А чего же не принять?

— Тот, зубастый, тоже пойдет с нами?

— Это с поста от склада, что ли?

— Ну да.

— Пойдет!

— Кто пойдет? — спросил подошедший Ермаков.

— Да постовой Суворов!

— Постовых снимать не будем. Они нужны на своих местах…

Наша группа во главе с Синяевым направилась к дому тетки Марфы — притону одной из бандитских шаек, главарем которой был Витька Карманный.

Шли молча, осторожно. Впереди — Шихов.

У Марфиной избы Семен предупреждающе поднял руку. Все остановились. Из дому чуть слышно доносился чей-то разговор. Шихов бесшумно встал на завалинку и заглянул в щель между ставнями.

Подойдя к нам, Семен шепотом доложил:

— Народу — полна горница. Должно, вся шайка тут. Наверно, грабленое пропивать собрались.

Синяев приказал:

— Пошли.

Постучали в ворота. Во дворе залилась собака. Через несколько минут из сеней вышла хозяйка:

— Кого бог несет?

— Сами пришли, без бога! Отворяй, тетка Марфа, с обыском к тебе, — ответил Сергей Артамонович.

— А-а… Ну, коли с обыском, постойте минуточку. Собаку сейчас привяжу, уж больно она на чужих лютая. Черный! Айда-кось в сарай.

Хозяйка убирала собаку спокойно, не спеша.

— Эй, тетка, пошевеливайся, а то калитку сломать можем, — пригрозили мы.

— Сейчас, сейчас, — Марфа загремела засовом. — Ишь ведь какие скорые. Ну-к что ж, идите ищите, може, чего и найдете, все ваше будет.

Когда мы ввалились в горницу, там было пусто. Однако стулья стояли в беспорядке и в комнате плавал табачный дым.

— Ну, тетка, признавайся добром, куда гостей спрятала? — спросил Синяев, усаживаясь за крепкий березовый стол, человек на двенадцать, стоявший посредине комнаты.

— Это вы про каких гостей? — удивленно подняла брови Марфа.

— А про тех, которые так накурили у тебя.

— Ах, вот вы о чем… Так это же я сама курю.

— Ты? Ты сама куришь, значит? Так… Уж не ты ли столько окурков на чистый пол понасыпала? Добрые хозяйки мусор в избе не держат.

— Может, и я, — усмехнулась Марфа. — Иной раз за день столько выкуришь, что и не счесть. А прибираться — каждый раз не наприбираешься: силы стали не те.

Синяев нахмурился. Во двор бандиты выскочить не могли: мы бы это слышали. Другого выхода из дому не было, а за огородом притаилась наша засада.

— Спрашиваю последний раз, куда гостей спрятала? Скажешь добром — оставим жить, не скажешь — вместе с бандитами шлепнем, когда найдем их. Знаем, что у тебя они.

— Чего же вы меня спрашиваете, раз сами такие умные? Коли знаете — ищите! — недобро прищурившись, огрызнулась Марфа. — Только у меня никаких гостей не бывало.

— Не бывало?! — обозленный Шихов подскочил к ней. — Так, может, мне спьяну показалось, когда я в окошко глядел, что они вот тут, за этим самым столом, сидели?

Марфа быстро взглянула на Семена и равнодушно ответила:

— Может, и спьяну, я почем знаю. Тебе, парень, лучше знать.

Неожиданно Шихов с грохотом сдвинул в сторону березовый стол, и мы увидели вырезанную в полу крышку с железным кольцом, закрывающую вход в подполье.

— Может, они у тебя здесь?

— Может, и здесь! — вызывающе ответила Марфа.

— А ну, отойди, ребята, — Семен взялся за кольцо. — Я на пулю заколдованный, меня не тронет.

Он рванул крышку и откачнулся в сторону. Из подполья грянули револьверные выстрелы. Герман и я быстро швырнули в отверстие по гранате, а Шихов в тот же момент захлопнул крышку…

Через несколько минут мы выволокли из подполья раненых и оглушенных бандитов.

Однажды, в конце очередного моего дежурства в штабе, когда я мысленно высчитывал, успею ли на завод к началу смены, из соседней комнаты вышли Ермаков и Андрей Елизаров.

— Голодно, Захарыч! — прогудел Елизаров. — А эти бандюги… — и он злобно выругался.

Ермаков, обычно нетерпимо относившийся к ругани, на этот раз никак не реагировал на нее.

— Был я нынче в больнице, — продолжал Андрей. — Детишки — ну, чисто смерть! Кости кожей обтянуты, под глазами сине, щеки зеленые… Эх! Кусочка сахару не видят… Из Питера рабочие отправили нам два вагона постного сахару, а на станцию вагоны пришли пустые. Все растащили, сволочи, на Палкинском разъезде.

Петр Захарович, сложив руки за спиной, стремительно шагал из угла в угол: