По дороге с облаками

Тогда он увлек меня на широкую деревянную лавку под сенью дерева с широкой густой кроной и стал рассказывать, чем обернулась встреча с Бамбуковым Медведем для него…

Водитель «Жигули» нарушил свое обещание и не явился на следующий день после аварии. Тогда отец Василий нашел в бардачке паспорт, открыл его и обнаружил на фотографии совершенно незнакомое лицо.

— И ведь тогда на дороге я проверял. Паспорт принадлежал ему. И фото было его. Я в этом уверен, — говорил Василий с горящими глазами.

Решив не оставлять это дело без разбирательства, священник отправился по указанному в паспорте адресу, где обнаружил благодарного владельца — некоего хирурга Осипова, потерявшего свои документы дня за три до того. Между ними завязался разговор, в ходе которого врач обратил внимание на родинку на лице священника и выразил крайнее беспокойство по поводу ее состояния.

— Я не придавал этому никакого значения. Меня ничего не беспокоило, — говорил отец Василий со слезами на глазах. — А тут…

Он отвернулся и замолчал на некоторое время.

— В общем, если бы тогда мы с вами не встретились, то шансов у меня почти не осталось бы. Кем бы ни был ваш спутник, он меня спас.

Священник повернулся и посмотрел мне в глаза. Слезы катились по его морщинистой щеке. Только сейчас я поняла, что изменилось в его внешности. Вместо большой родинки был аккуратный свежий шрам.

— А теперь скажите мне, кто он?

— Я приехала, чтобы задать этот вопрос вам.

И я рассказала ему свою историю, от начала и до конца. Он слушал молча, подняв лицо вверх и глядя, как по небу проплывают первые прозрачные облака.

— Как думаете, это был Бог? — спросила я, наконец, то, чего не решалась спросить даже у самой себя.

— Не знаю, — тихо ответил священник.

— Но если так, то неужели он не мог уладить все проще? Мановением руки. Он же всемогущ!

— Не могу сказать. Может быть, на самом деле, он не может сделать для нас больше, чем каждый из нас может сделать для другого, как думаете? Мы ведь по образу и подобию.

Я пожала плечами.

— Значит, нам его теперь никак не найти?

Священник внимательно поглядел на меня, крепко пожал мою руку и ничего не ответил. Погуляв еще немного в тени деревьев, я села в ожидавшее такси, и скоро лесная деревенька осталась далеко позади, утонув в зелени и собиравшихся клубах белых облаков. Водитель такси включил радио, и я услышала приятную знакомую мелодию.

— Вы могли бы сделать громче? — попросила я.

Мужчина нажал крошечную черную кнопочку, и из динамика полился звучный мужской голос:

На спине моей длинные шрамы,

Это от плети… или от крыльев,

Отзвук далекой, жестокой драмы,

Я знаю, ты помнишь, как это было.

Каждый из нас — по-своему ангел,

Вырваны крылья кем-то жестоким,

Властной рукою погашено пламя,

Нам предначертан удел одинокий.

В темной ночи нас увидеть непросто,

Словно волков в человечьей стае,

Кровью чужой мы зальем отголосок,

Знаний о том, что когда-то летали.

Память о том, что кого-то любили…

Мы забываем в кровавом угаре

Подлые руки, рвавшие крылья,

И о предательском, в спину, ударе.

На спине моей длинные шрамы,

Память о людях, когда-то предавших,

Каждый из нас — по-своему ангел,

Каждый из нас — по-своему падший.

(Стихотворение «Ангелы» Дмитрия Шевчука)

Вот только ухо

В самом укромном уголке детской площадки, где покосившаяся карусель с грустью вспоминает детство своих ровесников, желтеет не заасфальтированный клочок земли. Сухая трава топорщится упругими щетинками, издалека напоминая потертый коврик в чьей-то прихожей. На коврике лежит пес.

Ласковое солнце сентября приятно греет круглый белый бок в аляповатых черных пятнах. Еще немного, и блестящая шерсть станет горячей, почти как оголенная труба в теплотрассе зимой. Тогда пес встанет и, пошатываясь, сменит положение своего нескладного тела — подставит солнцу тот бок, что успел остыть от прохладной мягкой земли.

Приятно! Так приятно, что не хочется поддаваться дремоте, вязкой и сладковатой, как каша в приюте. Пес вздрагивает и вытягивает все четыре лапы разом. От этого по телу пробегает чудесная ломота, переходящая в широкий урчащий зевок. Жизнь, можно сказать, удалась. Вот только ухо…