По городам США

Несмотря на завывание ветра, сквозь стекла окон на 102-й этаж доносится глухой гул города. Раздается бас профундо огромного межконтинентального теплохода «Куин Элизабет», только что прибывшего из Европы. Этот двухтрубный лайнер медленно тащат вдоль доков крошечные, как козявки, катера, водворяя гиганта на уготовленное для него место возле трехэтажной пристани.

Спускаясь с Эмпайра вниз на лифте, мы выясняем у Зои, что же больше всего ей понравилось. Оказалось, самое яркое впечатление на нее произвела бабочка, попавшая на 86-й этаж.

В даунтауне

День начинается пасмурно. Над городом висят серые низкие облака, бесследно поглотившие телевизионную вышку на Эмпайре.

Все предвещает ньюйоркцам неприветливый, пронизывающий сыростью день.

Жители города прихватывают с собой зонты, надевают на обувь прозрачные и тонкие, как бумага, галоши, сделанные из пластмассы, кутаются в прорезиненные накидки и дождевики.

Встаем рано, чуть свет. Сегодня мы свободны от всех служебных обязанностей и можем вволю побродить по Нью-Йорку, посмотреть, послушать, подумать.

Встречаясь друг с другом, ньюйоркцы не говорят просто «доброе утро», а часто связывают свое приветствие с состоянием погоды. Они говорят: «Не правда ли, чудесный день сегодня?», или «Кажется, нас основательно помочит дождь», или «Какое хорошее морозное утро!»

Многим приезжим погода в Нью-Йорке кажется несносной. Большая влажность при солнцепеке, дожди с ветром или мокрые хлопья снега, сменяющиеся ливнем, и даже гром среди зимы — здесь обычное явление. Недовольным состоянием погоды в данный момент обычно говорят: «Если погода вам кажется чересчур скверной, подождите минутку, она наверняка изменится».

Независимо от состояния погоды с раннего утра проснувшийся Нью-Йорк находится во власти гарбичменов — водителей мусороуборочных машин, дворников и поливальщиков.

Здание Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке

С поразительной быстротой вместительные мусоро-уборочные машины заглатывают газеты, бумагу, прочитанные и выброшенные карманные книжки — «покет букс», обертки жевательной резинки; металлические барабаны машин с хрустом перемалывают деревянные упаковочные ящики, выставленные лавочниками на уличные панели еще с вечера.

Весь ненужный хлам — старые стулья и кресла, колченогие столы, рваные зонты — выкидывается из домов в большие корзины — гарбичи или прямо на панели: ведь у большинства нью-йоркских домов дворов нет.

Остров Эллис в гавани Нью-Йорка. Сохранился в памяти многих ньюйоркцев как 'Остров слез'. На нем проходили карантин сотни тысяч иммигрантов, прибывших в Америку

«Сделаем Нью-Йорк чистым» — гласят надписи, выведенные светящимися красками на кузовах многих машин, и словно в ответ на этот пламенный призыв порывы ветра, дующего со стороны Гудзона, приносят тучи гари, которая слоем покрывает и без того серые здания.

Знаменитые нью-йоркские сквозняки то и дело вздымают в воздух газеты и устилают ими тротуары; нередко жертвами сквозняка оказываются прохожие, чьи шляпы и зонты взлетают до пятого этажа.

Нью-Йорк ежедневно выбрасывает тысячи тонн отходов. Очистить более 7 тыс. километров нью-йоркских улиц, собрать и вывезти 3 тыс. грузовиков мусора — задача нелегкая. И все это нужно сделать ранним утром, чтобы не застрять в потоке прибывающих в город к началу рабочего дня машин.

Энергичные гарбичмены в пепельных комбинезонах ловко расправляются с высокими проволочными корзинами, забитыми коробками, склянками, жестянками.

Нам захотелось поговорить с гарбичменами, но, видя, насколько они заняты, мы не решались.

Наконец машина поглотила последнюю корзину мусора, один из гарбичменов снял брезентовые рукавицы и извлек из кармана брюк пачку сигарет. Момент оказался подходящим. Подошли. Поздоровались.

Рабочий в ответ произнес какую-то фразу, в которой, признаться, мы не поняли ни одного слова. Мы спросили, откуда он. Переспросив, узнали — из Бруклина. Постепенно мы стали улавливать в его речи английские слова, но с таким непривычным для нас произношением, что нам казалось, он говорил на незнакомом языке.

Уолл-стрит

Мы высказали гарбичмену наше предположение о том, что его профессия позволяет хорошо узнать быт ньюйоркцев.

«Йес, — засмеялся он, — вы правы. Вот, к примеру. Я помню до войны в гарбиче было много гнилья, и мы страдали от зловония. После войны основная масса мусора представляла собой консервные жестянки, склянки, бутылки. Ньюйоркцы перешли на консервированную пищу. Говорили, что житель Нью-Йорка «живет консервными банками».

В 50-х годах невероятно выросло количество бумажных коробок и картонок. Ньюйоркцы переключились на замороженную пищу.