По Южной и Центральной Африке

Это обширное плоскогорье пользуется дурной славой из-за бесчинствующих на нем больших стай опаснейших хищников Южной Африки. Хищник этот — самый грозный враг домашнего скота. Меня предостерегали от него и господин Мартин и сам царь Монтсуа.

— Не оставляй волов на пастбище ночью и даже днем не теряй из виду, иначе лишь немногие из них достигнут Молепололе, — говорил он.

Речь идет о животном, известном в Южной Африке под наименованием дикой собаки. Оно принадлежит к числу тех созданий, которые наделены неутолимой страстью к уничтожению и невероятной прожорливостью. Величиной с молодого волка, только более поджарый, этот зверь, охотясь в стае, представляет собой опасность даже для крупных млекопитающих. Еще более опасен он для мелких животных (коз, овец). Убив одно, он тут же кидается на второе, третье и потому может принести огромный ущерб неохраняемым стадам. Особенно распространены дикие собаки на землях африканских правителей в Трансваале, а также в пограничных областях.

Этот хищник обитает в подземных пещерах. Охотится он иногда довольно далеко от них, но весной неизменно возвращается к месту постоянного жительства.

Высоко подняв хвост, он старается учуять добычу. Если это не удается, стая разбегается, но далеко друг от друг «хищники не уходят. Они бегут по траве, опустив морды к земле. Обнаружив свежие следы диких или домашних животных (кроме лошадей: их копыта опасны для дикой со баки, да и бегают они быстрее), хищники снова соединяются в стаю. С воем и лаем бросаются они вперед, невзирая на препятствия — кусты, камни, термитники. Обманутые его небольшой величиной, более крупные животные — волы, антилопы — часто подпускают к себе хищников и неизбежно гибнут. Случается, что они обращаются в бегство только после нападения стаи. В то время как вол старается рогами отбиться от двух-трех диких собак, три-четыре других впиваются ему в ляжки и столько же — в брюхо. В конце концов он отказывается от дальнейшего сопротивления и обращается в бегство. Иногда волу удается спастись, хотя он возвращается в стадо с зияющими ранами на боках. Но если вол споткнется, если дикие собаки вопьются ему в горло или в ноздри, если они перекусят коленные суставы, если, наконец, через раны в брюхе вывалятся внутренности, вол обречен на мучительную гибель.

Из Молепололе в Шошонг

Еще сорок лет назад, когда племя баквена уже отделилось от банквакетсе и переселилось на север, оно жило богато, главным образом благодаря охоте и животноводству. Более слабая часть племени откочевала к озеру Нгами, где с ильно страдала от лихорадки. Остальные же акклиматизировались, взяли верх над окружающими племенами и полностью слились с ними. Богатство племени составляли бесчисленные стада, пасшиеся на Нотвани, западном берегу Марико и ее западных притоках.

В 1842 году молодого вождя баквена по имени Сечеле в первый раз посетил Ливингстон и преподал ему основы рационального земледелия, хотя и в простейшей его форме. После этого Сечеле поселился на речке Колобенг в 20 милях от прежнего места жительства. Так возникла его первая собственная резиденция.

Земледелие явилось для баквена настоящим благословением. Несмотря на периоды засухи, племя настолько усилилось, что голландцы сочли его слишком могущественным. То, как они обошлись с Манкуараном, Монтсуа и Хацициве, показывает, что они стремились раздвинуть границы своих владений на запад и решили «сократить» баквена. Они обвинили это племя в краже скота с ферм и потребовали возмездия. В 1852 году буры перешли к насилию и произволу. Они напали на селение Колобенг и сожгли его, захватили скот, увели многочисленных пленных. После разрушения Колобенга возникло селение Литеяне, а позднее Молепололе.

Покинув котловину, в которой лежит Молепололе, мы направились по долине на север.

Утро 1 января 1874 года выдалось пасмурное. Второго, после полудня, я взял двустволку с двенадцатью патронами и отправился на запад, чтобы добыть дичи к столу. Шагах в семистах от фургона я заметил гну, а пройдя еще тысячу, обнаружил следы жираф, пересекавших тропу в северном направлении. Я изменил курс и двинулся за жирафами. Очевидно, до меня тут побывало не менее двадцати животных.

Примерно через час следы разделились. Я пошел по более многочисленным, которые вели на северо-запад. Трава, хотя и невысокая, становилась все более густой, а следы — все менее отчетливыми. Тем не менее по нескольким сломанным сучкам я определил, что животные паслись здесь еще несколько часов назад. После этого я перестал следить за направлением и, пройдя еще 3 мили, совершенно сбился с пути.