По кому Мендельсон плачет

И все же Эдита поднесла руки, надеясь, что вода польется сама, отреагировав на светодиоды. Но не тут-то было. В этих кранах стояла какая-то особенно хитрая система, ей еще не знакомая. И сколько девушка ни размахивала руками, в похожем на гигантскую ракушку умывальнике не появилось ни капли воды. Ненадолго девушка замерла, не зная, что еще предпринять, чтобы вода уже начала течь. И тут Эдита услышала голоса. Они доносились из-за той второй двери, которая вела в прихожую, и явно принадлежали Женьке и его приятелям.

Любопытство у Эдиты было всосано с молоком матери, так что она потихоньку переместилась поближе к двери, чтобы лучше слышать. И не пожалела.

В разговоре участвовал ее знакомый Женя и еще двое каких-то мужчин, чьи голоса девушке слышать раньше не приходилось. Один был грубый, а второй приятный. Но почему-то от приятного у Эдиты по спине бежала холодная дрожь, а грубый просто заставил ее сжаться.

— Блин, я уже заколебался вас ждать, ребята. Что вы так долго?!

Женя был возмущен. И друзья пытались его утихомирить.

— Не кипятись, Женя, пробки на дорогах.

— Сто сообщений вам отправил, что птичка в клетке. Могли хотя бы на одно ответить.

— Ага. Ответить! Чтобы птичка тут же поинтересовалась, кто это тебе пишет? Бабы они же такие любопытные. Мигом бы в твою переписку нос свой сунула.

И прежде чем Женя успел возразить, мелодичный голос спросил:

— Ну что? Хороша наша новая птичка?

— Да. Высший сорт. Как раз такая, как хозяин любит. Чистенькая, домашняя.

— Скажи еще, что девственница.

— Не знаю, не проверял.

— Ну, на такое рассчитывать не приходится. Но хорошо, что домашняя.

— И самое главное, птичка эта сама в мои силки прилетела. Я ведь другую прикармливал, да та где-то в пути затерялась. Зато эта сама ко мне села, такая вот доверчивая птичка.

Птичка? Что за птичка, о которой они болтают? На мгновение Эдите подумалось, что речь идет о тех птичках, что на раковине умывальника, но она тут же поняла, что ошибается. Ни при чем тут те птички.

— Нет, ну вы оба все-таки молодцы! — услышала она вновь Женин голос. — Почти час заставили себя ждать. Птичка уже упорхнуть собиралась. Я уж вокруг нее и так и эдак. Чтобы чем-то занять, я ее и причесал, и накрасил, и переодел.

— Переодел-то зачем? — хохотнул грубый низкий голос. — Она нам одетая не нужна.

— Да и прическа нам ее ни к чему, все равно побреем, — добавил другой мужской голос, звучащий более мелодично.

Эдита слушала и терялась в догадках. О ком идет речь? Кого причесывал Женя? Кого переодевал он тут кроме нее?

И тут девушку как обухом по голове хватило. Да никого! Это же про нее говорят! Это она птичка! Та доверчивая пташка, что попала в силки, а теперь сидит в клетке.

— Мамочки! — прошептала Эдита, чувствуя, что у нее от страха даже в глазах потемнело. — Кто эти люди? Что им от меня надо?

А между тем грубый голос в прихожей произнес:

— Хорош нахваливать, пошли, покажешь. Где она у тебя?

— В гостевой.

— Пошли туда.

Топот удаляющихся ног дал понять Эдите, что у нее считаные секунды для спасения. И она заметалась по ванной комнате, пытаясь найти лазейку, через которую сможет ускользнуть. В том, что ей надо спасаться, она даже не сомневалась. Исходя из подслушанного ею разговора, ничего хорошего для нее тут не вырисовывалось.

— Не знаю, с какой целью Женя этот меня к себе зазвал, но мне все это категорически не нравится.

Сначала Эдита кинулась к той двери, возле которой она подслушала разговор трех заговорщиков. Откройся эта дверь, и она оказалась бы сразу в прихожей, а оттуда и до входной двери рукой подать. Она была бы спасена! Но нет! Эта дверь ванной комнаты оказалась закрыта изнутри. А между тем Женя и его дружки уже обнаружили исчезновение девушки из гостиной и теперь ломились в ту первую дверь ванной комнаты, через которую она в нее и попала.

Особенно старался Женя.

— Эдитка! Ты там что удумала?

Сперва у Эдиты мелькнула мысль отмолчаться и попросту отсидеться в ванной комнате, но тут же она поняла, что этот фокус у нее не пройдет. Сломают дверь и все равно войдут. Их же трое. И они мужчины. Что им та дверь!

— Да, я тут, — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно ровнее, а между тем мысль лихорадочно работала в поисках спасения.

— Выходи.

— Не могу. Тушь в глаз попала.

— Я посмотрю.

— Спасибо, я уже почти справилась, — громко захихикала Эдита, у которой сердце стучало так громко, что она боялась, как бы те трое не услышали его стука. — Только один глаз теперь больше другого.

Боже! Боже! Что они собираются с ней сделать? Изнасилуют? Похоже на то, иначе с чего бы им так подозрительно шушукаться и шептаться в прихожей. Но зачем тогда им ее переодевать? И брить? Извращенцы, не иначе!

В голову непрошеными влезли слова бабушки о том, что в городе вот уже который месяц подряд пропадают молодые юноши и девушки вроде нее. Как бы и Эдитке не пополнить их ряды!

— Вот ты, дуреха! — рассмеялся Женя, совсем не почуявший подвоха. — Глаз размазался у нее. Сейчас я тебе все поправлю. Ты только выходи.

Как бы не так!

Но вслух девушка крикнула другое: