По краю

— Хочу поступить в госпиталь к Исавру Ребсу, для этого и приехал в Магбург, — продолжил Лев.

Исавр Ребс разве что мертвых не мог воскрешать, а все остальное было ему подвластно. И что-то такое во Льве заставило Юстину поверить: Исавр возьмет его.

— Дорогой! — позвала Хриса из другого конца зала. — Тут без твоей помощи не обойтись.

Лев поспешил к ней.

— Я не ожидал, — вдруг сказал Терентий.

Девушки обернулись к нему.

— Не ожидал, — повторил он, — что все так! На Границе. Ведь этот туман оттуда. Как же там выживают?

— Не поддаются ему, — ответила Юстина. Помолчала и добавила:

— Говорят: погиб черный маг. А знаешь, что на самом деле это означает? Самоубийство. Бывает, не выдерживают постоянного давления и сводят счеты с жизнью.

— Хватит, Юстина, нагнетать, — попросила Мелания, — и без того тошно.

Хриса вернулась к столу.

— Все спасены, — заявила она и села, обмахиваясь платком. — Какой насыщенный день! Любопытно, а как в городе оказался туман Границы, дорогуша?

Юстина пожала плечами. Она понимала, что уже завтра весь город будет гудеть от потрясающей новости: темный волшебник перешел в наступление! Но сейчас решила не повторять слова Тибия Троя. Хриса почему-то не настаивала, а остальных происшествие так вымотало, что они не проявили особенного интереса к разговору.

Лев, приведя в чувство последнюю пациентку, возвратился к столу.

— Самое время выпить глоточек, — и целитель начал разливать ром, но вдруг болезненно поморщился и переложил бутылку в другую руку.

— Небольшое растяжение запястья, — пояснил Лев, заметив взгляд Юстины.

Они проглотили остатки рома. Кабачок быстро опустел. Посетители разбредались притихшие, поблекнув лицами.

— Пора и нам, — проговорила Юстина.

Хозяин, осунувшийся, точно после тяжелой болезни, бродил по залу, натыкаясь на мебель. Магия служила ему неверно, и пара тарелок, сорвавшись с подноса, разбилась со звоном.

— Мой экипаж недалеко. Вас подвезти?

— Ах, нет, милочка, — протянула Хриса, — и моя коляска в двух шагах отсюда. Мы доберемся сами.

— Как пожелаешь, тетушка, — ответила Юстина, поднимаясь. — Праздник можно считать удавшимся.

Глава 3

(Две недели спустя. Конец августа.)

Ненадежная августовская погода быстро переменилась. Два дня назад вовсю припекало солнце, а сегодня, с ночи, небо затянули унылые тучи, поднялся ветер с озера, и время от времени лил холодный дождь.

Юстина стояла в прихожей, застегивая непромокаемый черный плащ перед овальным зеркалом на стене. Из приоткрытого кабинета слышался тихий говор: отец диктовал Авделаю Варену, секретарю, статью. Мирную тишину дома нарушил топот. Юстина обернулась. Из столовой, звонко стуча пятками, выбежал домовой.

Домовой являлся обязательным атрибутом семьи и дома. Эти 'духи дома' рождались из спонтанной магии членов семьи. Их не относили к существам, они представлялись скорее сгущенной энергией магии. Считалось, что домовые обладают отраженным разумом, то есть, не умея мыслить, умеют исполнять и повторять.

Обычно новый дух появлялся на свет, когда молодожены въезжали в новый дом. Вносились коробки с вещами, мебель, и вдруг оказывалось, посреди домашнего добра уже распоряжается домовой. В этот момент молодожены вопросительно переглядывались. С одной стороны, его появление свидетельствовало, что они признаны семьей, и их магии взаимодействуют, с другой — часто большой неожиданностью оказывалось, как именно они взаимодействуют. Это могло быть что угодно: внешний вид домового от нелепого до страшного, или его неожиданные пристрастия. Домовые приобретали собственные привычки, часто никак не соответствующие их хозяевам. Домовой какой-нибудь милой пары оказывался ужаснейшим грязнулей, или не желал открывать входные двери, или зашвыривал корреспонденцию куда-нибудь в кладовку, на шкаф, где она отыскивалась спустя месяц. Почему так происходило — никто не знал. И ученые, и любители наук занимались этим вопросами, но результата не добились ни те, ни другие.

Домовой Зизиев громко топал. Сон и отдых духу не требовались, и он блуждал по лестницам дома, топая и вздыхая, особенно в ненастные ночи.

Юстина забрала у него телеграмму.

'Дорогая, поторопись, иначе все прозеваешь! — писала Мелания. — Тут такое творится!'

Юстина привычно обратила листок в пепел, просыпавшийся на ковер, и, беспечно подхватив зонтик, вышла из дома.

Домовой потер пепел ногой, и, хотя считалось, что они разговаривать не умеют, пробурчал что-то невнятное, но ругательное вслед хозяйке.

К крыльцу подкатил черный лакированный экипаж стремительных, закругленных очертаний кабины, на высоких колесах с серебристыми спицами. Юстина, в который раз, полюбовалась им, закрыла зонт и юркнула внутрь, спасаясь от внезапно хлынувшего дождя. Она села на мягкий диванчик с обивкой из черного бархата, закинула мокрый зонт на полку и тронула экипаж с места. Телеграмма от Мелании заставила ее спешить, и она погнала по дороге к городу.