По лезвию судьбы

— Нет, не поверят, — убеждаю, кажется нас обоих.

— Нужно развеселить Симону, — бормочет Макс, и я, скосив глаза, вижу, что она действительно грустит, теребя в руке желтый цветочек.

— А… — только хотела спросить... что-то… Как мои губы снова накрыли, уже не сдерживаясь и дерзко врываясь языком, который я, осмелев или охмелев окончательно, ловила своим, отбирая шоколадную сладость. Этот десерт оказался крепче вина, ударив в голову как пузырьки шампанского, унес остатки сознания, погрузив меня в эту пучину эйфории. Пальцы сами собой метались по шее Макса, ныряя в его густые и жесткие вихры на затылке. Лапы Медвежайца, наверное, тоже были самостоятельными и опустились со спины мне на зад, приподнимая меня над землей и прижимая к… боже… у него там катастрофа!

— Маленькая! — хрипло возмутился Макс, но обидеться я не успела. — Моя, — добавил Медвежаец тихо и, ослабив объятия, опустил меня на землю.

— Мне не нравится в гостевой, — немного успокоив дыханье, заявил Макс.

— Поменяемся? — предложила я, хотя мне этого совсем не хотелось.

— Блин, и такой вариант же есть! — почему-то расстроился Максим, но тут же, озорно улыбаясь, закинул меня на плечо и устремился к Симоне.

— Ба, пока моей девушки нет, приглашаю тебя танцевать! Я тебе ща такой зажигательный трек включу! Пародия на твоего Челентано!

— Макс, отпусти меня! Я тоже хочу зажигательно танцевать!

— Ой, ты тут? Слушай, почеши мне спину, наездница!

Кажется, этот весельчак захотел просто массаж, потому что, где бы я ни водила пальцами, все было не там. То выше, то ниже, то вообще с другой стороны!

— Ну, тебе что, не видно, где чешется? — искренне возмущаясь, наехал на меня Макс. А что, бывает видно?

— Отпусти! Иначе я тебя покусаю! — снова завертелась я в его лапе.

— Обещаешь? — широко улыбаясь, спросил Максим, опуская меня на землю, а глаза-то как у него горят, а мои так же?

— Гарантирую! Никогда не ела Медвежайца! Танцуют все! — громко объявляю я и, хватая хохочущую над нами Симону, тащу ее танцевать. Под звуки музыки, трека Александра Реввы «Как Челентано».

Кажется, я никогда в жизни столько не смеялась, глядя, как Макс изображает движения этого легендарного артиста Италии. И еще больше — когда к нам присоединился Мартино завязав с Медвежайцем танцевально-соревновательный батл. Оба раздули грудь, как бойцовые петухи, кружили, грозно друг на друга посматривая. Мы с Симоной хохотали над их кривляниями и соперничеством до слез. Из колонки уже лились другие треки, и Симона ушла, обмахиваясь платочком, и просто свалилась на газон, наблюдая, как парни стащили свои футболки и повисли на турнике, толкая друг друга.

Мартино ловко поднялся на турнике, вытянувшись на руках вниз головой, и через мгновенье, крутанувшись, отвесил пендель моему медвежонку. Я едва сдержалась, чтобы не полезть в драку за моего сладкоежку. Но Макс и сам не дал себя в обиду, обхватив брата ногами, просто сдернул его с турника. Так-то! Ножки у него прокачаны как надо. Я видела! С видом победителя Макс протопал несколько шагов и рухнул рядом со мной на газон, молча разглядывая.

Я протянула руку, чтобы убрать выступившие капельки пота, но Макс перехватил запястье, задумчиво разглядывая фенечки.

— Почему шесть? — спросил любопытный Максим, а я не захотела рассказывать. Все это показалось мне каким-то по-детски наивным и слишком дешевым украшением, тем более для такого как он, привыкшему к девушкам в дорогих украшениях.

— Я могу снять, если тебя они смущают… или твою семью.

— Не вздумай! — неожиданно заволновался Макс и, бережно перебирая их, пробубнил:

— Мне они очень нравятся. Не снимай. Поедешь со мной завтра в Венецию?

На веранде что-то разбилось, и послышалась эмоциональная речь на итальянском. Макс сидел с выпученными глазами на траве. А я что? Ну, просто немножко повизжала от радости, прокрутив колесо от забора до виноградника. Ах, вот где Макс пасется все время. Поэтому у его губ такой вкус. И сейчас подошел ко мне, притянув гроздь прямо на стебле лозы к моему лицу.

— Любишь? — тихо спросил Медвежаец. Он про виноград спрашивает или про себя?

— Люблю, — отвечаю ему так же шепотом. «И виноград тоже», — добавляю мысленно.

Максим придвигает гроздь к моим губам и пристально смотрит, приоткрыв рот. Как птенчик. Кормить, что ли, его этим виноградом? Осторожно отщипнув одну виноградину губами, наблюдаю за ним украдкой. И через миг оказываюсь без добытого урожая. И правда, скорость его второе имя. Отобрал десерт у своей Piccola, наглый воришка. И не менее наглый его поцелуй, опьянивший с первого прикосновения ненасытных губ. Бокал домашнего вина за ужином совсем ни при чем. Это от его близости у меня туман в голове, и от его горячих рук, бессовестно забравшихся под юбку, жар в груди и дрожь в коленях. Медвежаец все ближе прижимал меня к себе, не смущаясь, что я чувствую его возбудившегося дружка в штанах, упирающегося мне в живот.

— Non per me, piccola… non per me, — прохрипел Макс, поправляя на мне платье.

— Что ты сказал? — поинтересовалась я, срывая виноград теперь уже рукой, и быстренько его съела, пока не отобрали.