По линии взлёта

На меня уставились четыре глаза. Гай с интересом, а брат недовольно. Я скрещиваю руки на груди, показывая ему, что серьезно.

– Ну, ладно, – протягивает Захар, словно делает мне одолжение. – Я давно уже всё продумал. – Брат уходит в прихожую, затем возвращается на кухню с папкой формата «А4», протягивает её мне. – Вот.

– Что это?

Беру папку в руки, обнаруживаю внутри лишь один лист. На нём напечатанный текст, под которым стоит подпись. Подношу ближе к глазам, чтобы убедиться.

– Подпись отца? – спрашиваю, продолжая сканировать каракули.

– Да, – подтверждает брат, – она самая.

– Но… – я не договариваю, поднимаю глаза выше, в ужасе резко выдыхаю, а когда задаю следующий вопрос, не узнаю свой голос. – Отказная?

– Да. – Брат поджимает губы, хмурит брови. Он не дожидается свой чай, берёт мою кружку и делает большой глоток кофе. Морщит нос. – Перебор с сахаром.

– Но как? – На глаза наворачиваются слёзы. Я моргаю, чтобы избавиться от пришельцев. – Как он согласился? Погоди-ка… – мотаю головой, догадавшись. – Он был пьян? Он не соображал, что делает?

Брат опускает голову. Я права.

– Захар…

Не знаю, что брат слышит в моём голосе, но точно не осуждение. Скорее, сострадание. На стеклянный стол падает его слезинка. Я кладу бумагу на стол, спешу к братику. Обнимаю его, сразу получаю обратную реакцию. Захар утыкается в мою шею, шмыгает носом. Я чувствую влагу от его слёз, не замечая, что и сама превратилась в водопад.

– Он давно уже вообще ничего не соображает, – заикаясь и всхлипывая, говорит брат. – Он постоянно в дрова. Ему всё безразлично. Эта мегера творит там, что хочет, а он выходит из кабинета, только чтобы взять новую порцию бухла. Я ему не нужен. Ему никто не нужен.

– Ты мне нужен. – Глажу его по голове, целую в макушку. – Мне ты очень нужен. Всё будет хорошо. Это моя вина. Прости, что не решила эту проблему раньше.

Гай встает, берёт бумагу, чтобы самому прочитать, что там написано. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Даже сквозь стену слёз вижу, что лицо у парня такое кислое лицо, словно он проглотил килограмм лимонов.

– Ты не могла, – Захар защищает меня. – Я знаю, что ты стараешься. Я давно уже думал подсунуть ему, но не знал, что мы будем делать дальше. И вот дядя Миша говорит, что отписал квартиру на тебя, а, значит, теперь у тебя есть жилье, и тебе смогут доверить опеку.

– Да, – соглашаюсь, но сердце по-прежнему щемит. – Да, хорошо. Завтра же позвоню Кириллу Анатольевичу, попрошу связать меня с адвокатом. Я уже разговаривала с ним, но сейчас обстоятельства изменились. Думаю, он сможет нам помочь.

– Не обязательно. – Гай выключает засвистевший чайник, наливает чай, ставит чашку на стол, подталкивая её братику. – У моего отца своя адвокатская контора. Он толковый. Сможет вам помочь. Я уже говорил с ним. – Далее слышится его недовольное неразборчивое ворчание. – Правда, я думал, что тебе нужно забрать брата из детского дома. Завтра дам ему новую информацию. Если, конечно, вы мне расскажете.

– Я расскажу, – киваю, моментально решившись принять его помощь. – Только давай сперва уложу Захара.

– Уложишь? – возмущается брат. – Я тебе не ребёнок. И я вообще не хочу спать.

– Нет, – настаиваю я, – хочешь. Пойдём.

Захар противится тому, что я обращаюсь с ним как с ребёнком. Но стоит его голове коснуться подушке, он засыпает. Я заботливо целую его в темечко, наконец, почувствовав облегчение. Накрываю его одеялом, затем сгорбившись возвращаюсь на кухню.

Гай курит на балконе. В его руках отказная. Когда горе-папаша заметит исчезновение своего сына? И заметит ли вообще?

Всё это время я надеялась, что Алексей одумается, возьмёт себя в руки и станет отцом для Захара. Я хотела забрать его из этого дома, но в то же время не желала братику стать такой же сиротой, как я. Для него я такой участи не желала. Но братик сделал свой выбор сам. Он решил уйти, пойдя на обман.

– Что ты хочешь узнать? – устало прислоняюсь затылком к балконной двери. На улице прохладно. К коже прикасается холодок, оживают мурашки.

– Ты говорила, что твои родители умерли. – Гай взмахивает листом. Он думает, я солгала.

– Да, мои родители умерли. – Голос едва слышимый, нет сил говорить громче. – У нас с Захаром одна мать, но разные отцы. Мой отец умер ещё до моего рождения. Отец Захара был его другом. – Горько хмыкаю. – Он так сильно любил девушку своего друга, что приютил мою мать, несмотря на беременность. Отец Захара богат. Очень даже.

Я останавливаю историю, Гай смотрит на меня, сощурив глаза. Дым расползается вокруг него, но затем ускользает в открытое окно. Парень делает глубокую затяжку, затем догадывается, выдыхая:

– Вот откуда твое образование?