По Мещёрскому краю

Эта любопытная дорога дожила до наших дней и очень красочно описана Паустовским в его мещерских рассказах. Но, видимо, перемены захватили и этот, некогда глухой и безлюдный лесной край. В прошлом году мы решили проехать по узкоколейке от Рязани до Солотчи, пришли на маленький пустынный вокзальчик, но поезда так и не дождались. «Отмаялась наша узкоколейка, — пояснил нам один старичок, — не ходят теперь пассажирские поезда». Как в своё время железная дорога отобрала всех пассажиров у грунтовой дороги, так теперь труженица–узкоколейка уступает своё место отличному шоссе.

Это шоссе — гордость рязанцев. Идёт оно от Рязани до Клепиков и дальше на Туму и Касимов и является частью огромного асфальтированного Рязанского кольца, которое связало самые отдалённые, глубинные районы Рязанской Мещеры. Теперь комфортабельный автобус, мягко шурша шинами по асфальту, доставит вас из Рязани в Солотчу за какие–нибудь полчаса. Дорога идёт по окским заливным лугам, мимо посёлка Шумашь, возле которого на песчаных холмах была обнаружена стоянка людей каменного века, через село Поляны и производственные постройки Полянской лугомелиоративной станции, мимо Аграфениной пустыни, куда в своё время великий князь московский Василий III сослал рязанскую княгиню Аграфену Фёдоровну — мать последнего рязанского князя Ивана Ивановича. Так современность переплетается с историей, настоящее с прошлым.

Возле Солотчи шоссе вступает в пределы знаменитых мещерских лесов. Огромные сосны подступают к самой дороге. С глухим стуком падают на асфальт шишки. Ветер метёт сосновую хвою. А дорога все бежит и бежит вперёд по болотам, по сосновым борам, туда, где сплошной стеной стоят мрачные и таинственные мещерские леса.

Эти глухие леса да бездорожье в своё время оберегали мещеряков от многих бурь и невзгод, укрывал их от набегов кочевников. Вихри истории, урагане» пронёсшиеся над рязанской землёй, обошли стороной Мещерский край. Тщетно мы будем искать в истории Мещеры каких–либо крупных исторических событий. Она никогда не имела политической самостоятельности и всегда подчинялась более могущественным соседям.

Во время наибольшего расцвета Владимиро–Суздальского княжества великий князь Всеволод распространил свою власть на рязанскую землю и Мещеру. В одной из летописей рассказывается о походе его воинов к реке Пре: «1210 года посылал князь великий Всеволод посла с полком Кузьму Ратишича, меченошу своего, и взял Пру, и возвратился со многим полоном во Владимир».

Во второй половине XIV века мы видим Мещеру, уже поделённую между четырьмя княжествами. Её северная часть принадлежала Муромскому, Владимирскому, а позже и Московскому княжествам, южная же (Мещерская сторона) — Рязанскому. К середине XV века Мещера относилась к Касимовскому царству, просуществовавшему в составе Московского государства до конца XVII века. Древней столицей Мещерского края был Городец–Мещерский, упоминаемый в летописи под 1152 годом и получивший по имени татарского царевича Касима название Касимов.

Рязанцы были первыми, кто принял на себя удары татаро–монгольских полчищ–неведомых до того на Руси азиатских кочевников, захвативших к тому времени все «дикое поле», как тогда называли южные степи. В 1237 году Батый подошёл к Рязани и, взяв её приступом, разорил дотла, перебив всех защитников. В страхе перед татаро–монгольскими завоевателями многие жители бежали за Оку и скрылись в мещерских лесах, где их не могла достать конница Батыя. Да и в дальнейшем мещерские леса неоднократно были прибежищем для тысяч рязанцев, спасавшихся от набегов татар.

Когда в 1379 году в пределы Рязанского княжества вторглись полчища Мамая, то, как говорится в одной из летописей, «князь Олег Рязанский не успел собрать войско, покинул город и ушёл за Оку реку с людьми своими». Там, в мещерских лесах, недосягаемых для татар, он и отсиживался со своею дружиной до тех пор, пока Мамай, разоривший Рязань и другие города, не покинул пределов княжества.

Как и многие поселения по реке Оке, Солотча играла роль сторожевого поста, охраняющего подступы к Рязани и Москве. Хотя на Куликовом поле в 1380 году татары и потерпели сокрушительное поражение, их набеги на русские земли не прекращались. К этому времени и относится основание рязанским князем Олегом Ивановичем Солотчинского монастыря (1390 год)

Наверное, была у хитрого и честолюбивого князя ещё одна причина для сооружения монастыря: за толстыми его стенами он чувствовал себя в большей безопасности. Олег Рязанский готов был идти на все, даже на союз с татарами, лишь бы не подчиняться московскому князю, за что многие летописцы справедливо наделяют его отнюдь не лестными эпитетами: «лукавый князь», «кровопийца», «новый Июда».

Перед смертью Олег постригся в монахи и был в 1402 году похоронен в Солотчинском монастыре. Там же хранилась и его кольчуга, которая после революции была передана в Рязанский краеведческий музей.