По пути в Лету

В русской литературе пиком этой проблемы стала эпоха позднего Льва Толстого. «Как и все «абсолютно последовательные» христиане, Толстой – крайне плохой гражданин. Но когда этот крайне плохой гражданин начинает, со свойственной ему силой, анализировать душевные движения представителей и защитников существующего порядка; когда он разоблачает всё вольное и невольное лицемерие их беспрестанных ссылок на общественное благо, – тогда на его счёт приходится занести огромную гражданскую заслугу», написал о Толстом Плеханов. И, по-моему, очень верно написал.

Спор о взглядах Льва Толстого вспыхнул в последнее время с новой силой. У некоторых правильных граждан случаются буквально нервные приступы от многих высказываний писателя; выяснение позиции Толстого по вопросу Балканской войны доходит чуть не до драк… Был бы включён Лев Толстой в категорию «востребованных», если бы статус писателей решили законодательно оформить при Александре III или Николае II?.. А Гаршин, Чехов, Горький, Леонид Андреев? И так далее… Коллективный сборник страниц в двести набрался бы, наверное. Не больше.

В советское время тоже с «литераторами, чьё творчество призвано способствовать духовному воспитанию наших граждан, особенно подрастающего поколения» было не очень-то благополучно… В последние годы вышло множество книг на тему «Сталин и писатели». Очень интересное, кстати, чтение. И в книгах этих подробно описывается, как Сталин буквально своими руками пытался создать советскую литературу. Казалось, у него и других дел не было, кроме как собирать работников идеологического фронта, некоторых писателей и объяснять, как и что нужно писать.

Последняя по времени книга, которую я прочёл об этом, «Феникс поёт перед солнцем» Натальи Ивановой. Точнее книга не только о временах Сталина, но самые яркие очерки посвящены Пастернаку, Ахматовой, Булгакову, Мандельштаму, Платонову, Фадееву, Катаеву, Симонову. То есть тем, кто находился в сфере внимания Сталина. И вождь их то опекал, то наказывал, намекал, советовал, а то и откровенно приказывал, что и как надо писать, а что переделать в написанном… Тщательно отбирал кандидатов на премии, прорабатывал вопросы гонораров, литературной периодики, часто повторяя, что «нам не жалко денег».

Но по большому счёту создать настоящую советскую литературу Сталину не удалось. По-настоящему сильных и притом правильных произведений в те годы появилось очень немного. В полумифической сталинской фразе «других писателей у нас для вас нет» слышится покорность судьбе – талант нельзя воспитать и купить…

Зато какой вал жизнеутверждающих произведение породила оттепель!.. Сейчас к шестидесятникам относят почему-то только поэтов-эстрадников и авторов исповедальной прозы. Но шестидесятниками были и Николай Рубцов, и Василий Шукшин, и Юрий Бондарев, и Василий Белов, и Станислав Куняев… Это позже их пути разошлись, а на определённом временном отрезке, скажем, Бондарев и Аксёнов, Евтушенко и Куняев были соратниками.

Николай Рубцов писал стихотворения вроде такого:

Старпомы ждут своих матросов.Морской жаргон с борта на бортЛетит, пугая альбатросов,И оглашён гудками порт.

Иду! А как же? Дисциплина!Оставив женщин и ночлег,Иду походкой гражданинаИ ртом ловлю роскошный снег…

Не была чужда ему на рубеже 50 – 60-х и придуманная Маяковским, усиливающая энергетику стиха «лесенка», которую вернули «эстрадники».

Славили прогресс комсомольский поэт Василий Белов в Вологде, молодой очеркист Валентин Распутин в Красноярске…

Наверняка и тогда было немало конъюнктурщиков, писавших по принципу «чего изволите», но в подавляющем большинстве, уверен, авторы были искренни. Сама общественная, политическая атмосфера располагала к бодрой, созидательной литературе.

Потом оттепель сменилась заморозками, позже – застоем. И изменилась литература. И никакие совещания и заседания, директивы и оргмеры (о них постоянные читатели «Литературнаой России» подробно знают по очеркам Вячеслава Огрызко, Михаила Золотоносова, некоторых других исследователей) не могли изменить ситуацию – если писатели не видели больших смыслов и идей в жизни, не получалось отображать их в литературе. Искреннее воспевание сменилось искренней критикой.