По серебряному следу. Дворец из стекла

Старшенький Розамунды сбежал. Оно и понятно. Как же часто он вынужден был выслушивать их с матерью бурные дискуссии! В погоню за ним Игрок послал пару зеркальцев, но те все еще слишком восприимчивы к чарам этого мира, а из големов ищейки поистине никакие. Нет, ворона найдет Лиску. Только это и важно. Это положит конец всему – феям, их заклятьям и ребенку, которого не должно быть. Чтоб этого Джекоба вараны сожрали! А может, его прибьет гоил. Эти двое, говорят, враги. Гоил… По крайней мере, на фронте все шло по плану. После того как Игрок добился, чтобы нефритовый гоил убил возлюбленную Кмена, тот никогда уже не потерпит его рядом с собой, и сказочке о его непобедимости конец.

О да, никто так виртуозно не играет мирами, как он.

– Серебряный господин, к вам посетитель. – Тета стоял, склонив голову, как все они делали, обращаясь к нему. – Он говорит, что пришел издалека. Как посланник от… простите, у него странное имя. – Он заглянул в зажатую в руке бумажку. – То-си́-ро?

Игрок почувствовал, что на долю секунды теряет лицо. В самом прямом смысле слова. Из-под того, которое он предпочитал носить, проглянуло другое, но прежде, чем голем его увидел, Игрок вновь взял себя в руки.

– Тосиро́, – поправил он. – Его имя произносят с ударением на последнем слоге. Чего ждешь? Впусти его посланника.

Едва Тета немного приоткрыл дверь в теплицу, как что-то прошмыгнуло мимо него внутрь. На мгновение Игрок подумал, что это Лиска пришла к нему по доброй воле, не зная, что ее дражайший сбежал. А потом он увидел девять хвостов.

Кицунэ выпрямился в полный рост. Он постоял на задних лапах, словно для таких, как он, нет ничего более естественного, а затем превратился в нихонского юношу.

Юноша поклонился Игроку, но в этом почтительном жесте было больше издевки. Он не боялся Игрока. Похоже, он ничего не боялся, что не всегда свидетельствует о наличии ума, хотя дураком посетитель вовсе не выглядел.

– У Тосиро, Вечно Юного, следующее сообщение для Игрока Ненасытного: «Мне известны домыслы, которые ты обо мне распространял. Будь уверен, я этого не прощу. То, что ты ищешь, Лиска оставила под моей защитой. Ты играешь свою последнюю игру».

Вот он и закончился – мир. Иллюзия новых начинаний, надежда на то, что все старые призраки мертвы.

– Интересно. – Хорошо хоть голос звучит спокойно. – Передай своему господину…

– У кицунэ нет господина, – перебил его человек-лис. – Я посланник Тосиро, потому что мне нравится его запах. Твой запах, ольховый эльф, мне не нравится.

Его лисья магия наполняла комнату, как ржавый лунный свет, по которому в другом мире он вовсе не скучал.

– Где он?

– Не там, где был, и не там, где ты будешь его искать.

Кицунэ преобразился так быстро, что Игрок понял его намерения, только когда острые лисьи зубы глубоко впились в его левую руку. После этого он выпрыгнул сквозь стекло теплицы, будто оно не более чем оцепеневший воздух, и исчез под растущими позади теплиц деревьями.

Игрок уставился на залитую кровью руку.

На ней осталось всего пять пальцев.

Кицунэ сделал его руку рукой смертного.

27

Эссенция любви

Башня Игрока была высокой, но крайнее возбуждение не давало Джекобу ощущать изнеможение, когда он вслед за големом поднимался по бесконечной винтовой лестнице. Кто он? Этого Джекоб уже не понимал. Или понимал теперь гораздо лучше? Никогда прежде ему так сильно не хотелось поговорить с Лисой, но Игрок позаботился о том, чтобы он потерял даже ее. Он высеребрил ему все воспоминания: все ссоры с матерью, все слезы, его злость – и все необъяснимые взгляды Уилла, которые тот бросал на него…

Он остается твоим братом, Джекоб, даже если у него другой отец. Конечно, но даже их общая мать уже не та, кем он ее считал.

Голем привел их под самую крышу. К двери из серебра. Дзета велел им ждать на несколько ступеней ниже, чтобы металл поймал только его отражение.

– Впусти Дзету!

Дверь с легким звоном распахнулась. Дзета взмахом руки пригласил их в темное помещение, такое же круглое, как каморка башни, где Джекоб впервые вышел из зеркала, только значительно больше. Пол выстилала плитка из серебра и золота, а высокие окна, по одному на каждую сторону света, были, как и в главном дворце, закрыты серебряными ставнями. Голем зажег два газовых фонаря рядом с дверью, но большая часть помещения оставалась заполненной тенями, и в них прорисовывались силуэты столов, сундуков и статуй. Диван и кресло попали сюда из мира Джекоба – стиль двадцать первого века среди вещей, никогда не видавших света электрической лампочки. Какой из миров Игрок ценит больше? Комната в башне оставляла это в тайне.

– Каждый предмет в этом помещении связан с каким-то ценным для моего серебряного господина воспоминанием. – Дзета зажег еще один фонарь.