По следам испанского скакуна

Я повернулся и вопросительно посмотрел на вождя.

– Да, мой сын, – сказал он, – слова Перья Хвоста – наши слова. Но не падай духом. Будь храбр! Если боги помогут нам, мы найдем ис-спай-у и вернем его тебе.

Я хорошо знал, что бесполезно просить еще раз; решения военного совета никогда не менялись. Опечаленный, я пошел домой и снова сел перед очагом. Мои товарищи по выражению моего лица сразу поняли, какой ответ я получил, и хотя они и бросали взгляды в мою сторону, ни о чем меня не спрашивали.

– Питамакан, почти-брат, – сказал я после некоторых раздумий, – случилось то, что ты сказал. Бизон, Который Поворачивается, не позволит мне присоединиться к его отряду, потому что я не проходил священного поста. Но я не могу ждать ни здесь, ни в лагере, когда его воины вернут мне ис-спай-у. Может быть, они никогда его не найдут. Пойдем вместе искать его.

– Конечно я пойду с тобой …

– О, я знал, что ты согласишься! – не стерпел я.

– Но только после того как ты пройдешь священный пост, – закончил он.

– Я давно хотела, чтобы ты прошел это! – воскликнула Цисцаки.

Я посмотрел на Эбботта, стоявшего по другую сторону очага.

– Сделай это! – решительно сказал он. – Хочешь знать почему? Это окончательно и навсегда сделает тебя своим среди черноногих и гро-вантров. И поверь мне, мальчик, это будет для тебя хорошим опытом; когда твой пост закончится, ты будешь знать о животных этой страны больше, чем иным путем узнал бы за всю жизнь.

Он говорил по-английски, и Цисцаки, которая хорошо его понимала, хотя сама на нем не говорила, обернулась к нему и укоризненно произнесла:

– О Оцими (Гнедой конь)! И это все, что ты можешь сказать моему сыну, чтобы он стал поститься? Я боюсь, что ты утратил веру в богов! Сам подумай, как ты смог пережить все опасности, которые угрожали тебе в течение многих лет и зим? Стоял бы ты здесь сейчас, если бы сам не прошел пост и не получил бы покровительство от богов?

Бедный Эбботт! Он покраснел и заерзал на стуле, не зная, что ответить. Для меня это было новостью – я и не знал, что в своей молодости он прошел обряд священного поста и не хотел, чтобы я об этом знал. Я поспешил избавить его от смущения.

– Почти-брат, почти-брат! – воскликнул я. – Я сделаю все, что ты говоришь, но как сделать это быстрее?

– Позвольте решить это моему отцу или старому Красному Орлу, – сказал Питамакан.

К восьми часам следующего утра караван пикуни, длиной в милю, потянулся по долине реки Устричных Раковин. Мы с Питамаканом обогнали его и к четырем часам оказались в лагере Белого Волка. Большинство людей прибыли в лагерь так поздно, что им едва хватило времени поставить вигвамы и развести костры до того, как темнота опустилась на долину.

У Белого Волка были для нас новости. Как ни силен был ливень накануне, все же полностью следы врагов он не смыл; в нескольких местах вверх по реке были обнаружены следы лошадей. Общее мнение было таково, что налетчиками были Вороны, и что они побежали на юг как могли быстро под защиту своего племени – куда-нибудь на Лосиную реку (Йеллоустоун) или южнее, где простирались обширные равнины и горы, которыми владели Речные Вороны и их родичи, Горные Вороны. За последние два года их военные отряды были самыми упорными в желании завладеть ис-спай-у. Мы всегда пресекали эти попытки и им до сих пор ничего не удавалось, и только сейчас из-за моей самоуверенности они завладели ис-спай-у. Как я тем вечером ненавидел самого себя! Еда, которую мне предложили, имела горький вкус.

В течение дня разведчики нашли к западу от лагеря стада бизонов, многочисленных как трава, и другой дичи у подножия Мокассиновых гор. Ранним вечером вожди посоветовались и решили переместить лагерь к самым истокам ручья Это Их Сокрушило, а не к подножию Снежных гор, и, пока они совещались, Бизон, Который Поворачивается и сто его воинов собрались в трех хижинах для потения, где в облаках густого пара, поднимавшегося от раскаленных камней, обрызганных водой, Красный Орел, Перья Хвоста, и другой жрец солнца искренне просили богов сохранять их от всех опасностей и обеспечить им успех в их делах. Незадолго до полуночи я услышал, как вождь созвал своих воинов и после этого слышен был мягкий шелест обутых в мокасины ног, потому что проходили они мимо нашего вигвама.

На следующий день мы переехали на запад, к истоку ручья Это Их Сокрушило. Волнистая равнина действительно изобиловала бизонами и антилопами, и когда мы поднялись по пологому склону, чтобы разбить лагерь в большой роще хлопковых деревьев у истока ручья, лоси и олени разбегались при нашем приближении. После полудня одна за другой группы охотников покидали длинный караван и вскоре возвращались, везя столько мяса, сколько могли привезти их лошади. Когда солнце стало склоняться к западу, весь растянувшийся лагерь был полон смеха, веселых разговоров, барабанного боя и танцев, кроме трех или четырех вигвамов, где женщины и дети непрерывно оплакивали своих любимых, убитых во время последнего набега.