По следу Чёрного Ворона

Среднего роста, молодая и с хорошей осанкой девушка встала и поклонилась сначала старейшинам, а потом – общинникам.

– Двадцать солнцеворотов, уверена в себе, спокойна… – оценивая её, пробормотал Веденей. – Умна… Вишь как сделала: поклонилась сначала старейшинам, а потом – залу… Знает себе цену…

– Наши скотоводы полностью выполнили данные вами задания… – произнесла Апраксия, отыскивая кого-то в зале. – И я тоже хотела бы отметить хорошую работу следующих товарищей… Айка! Встань, пусть на тебя посмотрят!

Молодая девушка в светлом, расшитом красным орнаментом сарафане, смущаясь, поднялась.

– Так вот, благодаря Айке и её умению находить общий язык с лосями и даже доить их, мы смогли предоставить пахарям четверых сильных лосей…

– Точно! Если бы не лоси, мы не смогли бы вовремя вспахать и засеять наши поля! Один лось в три раза больше вспашет, чем четыре быка! – раздалось из зала. – Спасибо тебе, Айка!

– Да чего там… – смутилась она. – Каждый бы так сделал… И не одна я была с ними: Тана мне помогала!

Молоденькая светловолосая девушка, на которую показала Айка, кивнув ей и покраснев, тут же опустила голову. Айка села. Апраксия повернулась к Беле и улыбаясь, кивнула ей.

– Ничего себе… Они что, лосей вместо быков используют? – удивляюсь, внимательно рассматривая девушек, ухаживающих за лосями. – То-то я думал, почему лоси к людям так неагрессивны… А что, из их рогов сохи делают?

– Я хотела бы отметить работу Белавы, Марины, Отрады, Журавушки, Заряны и Яны, ухаживающих за коровьим стадом и обеспечивающих нас молоком. – она задерживала взгляд свой на каждой женщине, которую поднимала и садила, указывая ей рукой. – Учтите, им приходится ухаживать не только за коровами, но и за козами и овцами…

– Я так и думал… – подал свой голос из зала дед Беловод. – Мужикам вы отвели самую трудную и вонючую работу… Убирать за ними…

– Да, дед Беловод, я мужикам отвела самую трудную работу – быть пастухами…

В зале засмеялись, и Апраксия тоже улыбнулась. – К чести сказать, они очень хорошо с этим справились. Так, Говза прекрасно справлялся с коровами, Волелюб, Гордей и Баско – с конями, Баян и Утеш – с овцами, Бажен и Добыш – с козами. В этом году мы начали разводить соколов для охоты на сусликов и за это спасибо нужно сказать Рарогу. А Балабан начал разводить куропаток и это у него неплохо получилось…

– Да, если посмотреть на Желану, то и куропатки должны быть такими же… – пробормотал Дед Беловод, показывая на полноватую Желану, но та всё-таки услышала это. И, поднявшись, показала молча деду кулак.

Все в зале, в том числе и Балабан, засмеялись.

– Ну, Кий, теперь твоя очередь… – произнесла, улыбаясь, Бела.

Большой широкоплечий мужчина спокойно и, немного смущаясь, встал со своего места.

– Ему лет тридцать три – тридцать пять… – рассуждал про себя Веденей, снова оценивая вставшего мужчину, хотя и видит их в первый раз. – Лицо простое, лобные шишки выбиваются из черной с проседью копны волос, борода и усы такого же цвета аккуратно подстрижены, на лице то и дело встречаются черные точки. Кузнец… Руки большие и жилистые, не знают куда деться…

– Могёть оне сами за себя скажуть… – смущаясь и по-свойски улыбаясь, произносит он.

– Кий, давай сам… Скажи за нас… – доносится из зала.

– Заданья усе ваши мы исполнили в срок… – произнёс он, кивнув в ответ залу. – И по кузнице… И по строительству… И по мельнице… Ну, не люблю я долго говорить!

– Ты глянь-ка, молодец какой! – рассуждаю про себя, думая о Кие. – Я тоже не люблю долго говорить, особенно без дела! И как это могут делать женщины?!

– Ну, ладно, Кий… Я сама расскажу… – Бела усмехнулась: ничего нового для неё в поведении Кия не было! То, что он не любит долго говорить, это она и сама давно знала. Поэтому за ремесленниками лично проводила догляд.

– А давайте, пусть зал сам скажет, как они работали! – улыбаясь, предложила она. И тут же спросила. – Ну, как работала наша банщица Катерина?

– Хорошо… Молодец… – понеслось со всех сторон.

– А меня она што-то не пустила в баню… – проворчал дед Беловод.

– И не пущу! – встав и повернувшись в сторону деда Беловода, ответила в белом сарафане с вышивкой синего цвета приятная женщина лет тридцати. – Пока не станешь приходить туда в чистом… Как придет, так грязи после него как после десятка мужиков… И всё норовит приходить в женский день!

В зале засмеялись. Катерина села.

– А можа мене так больша нравитси… – огрызнулся дед Беловод и спрятался за чью-то спину.

– Ну, а кто может сказать что-то плохое про наших швалей: Домны, Златозарки, Избавы и Ариадны? – спросила она зал. – Дед Беловод, они тебе что-нибудь в этом году шили?

Женщины невольно стали внимательно оглядывать свои сарафаны, а мужики – рубахи.

– Не, не шили… Оне про меня нынче совсем позабыли… – пробормотал дед Беловод. – Им молодых всё подавай!

– Ой, не ври, дед! – возмутилась Домна, полноватая женщина лет тридцати – тридцати пяти. Она, встав, уперлась кулаками в бедра, и показала кулак деду. – К тебе Ариадна ходила, спрашивала… Так ты что ответил? А? Скажи, Ариадна!