По ту сторону дороги

Я отбросила трубку в сторону, отключив перед этим звук. Меня мутило. Перед глазами то всплывал образ девушки, то воображаемые надписи, а в ушах звучали слова Мередит Уотсон и восклицания Троя. Я даже не знаю, о чём думала в этот момент. Комната давила на меня со всех сторон, воздух казался горячим, липким и удушливым. Может, не знай я эту девушку в лицо, мне было бы легче, но сейчас отчего-то казалось, что я виновата в её смерти, ведь и я была частью всей этой паутины. С трудом поднявшись на ноги, я подошла к окну и оперлась о подоконник. Воздух с улицы не дарил никакого исцеления, он был таким же душным и густым.

Не знаю, сколько я там простояла, но постепенно мне стало легче. Разве я виновата, что девушка не была готова к подобному? Нам объясняют правила ещё в детстве, так заведено в нашем мире, неужели теперь мы все должны вот так легко поддаваться отчаянию и прерывать свои жизни? Или та девушка и впрямь была частью чего-то большего?

Тихий шорох заставил меня очнуться. Я настороженно оглядела зелёные кусты под окном. Звук был настолько тихим, что вполне мог и померещиться. Но вдруг он повторился снова, на этот раз уже ближе, почти подо мною. Пожалуй, надо бы сказать ша, что пора уже избавиться от этих зарослей, в них кто угодно может запрятаться. Колючие мурашки пробежали от макушки до пяток, когда шорох стал громче, а кусты зашевелились от настойчивого движения. Я вцепилась в подоконник, не в силах заставить себя спрятаться, что было бы, конечно, гораздо разумнее.

От тёмно-зелёной массы отделилась фигура, худая и невысокая, окутанная в изодранный плащ. Я боялась даже вдохнуть, а незнакомец неожиданно поднял голову вверх, прямо на меня, и мы замерли, уставившись друг на друга. Очевидно, он тоже не ожидал здесь кого-то увидеть. Его лицо трудно было рассмотреть в такой темноте, но его тело странно покачивалось, будто он едва мог удерживать себя на ногах.

— Помоги мне! — вдруг прошептал человек.

Мне стало казаться, будто я брежу, но незнакомец снова повторил свою просьбу, прибавив при этом тихое «пожалуйста». Его голос был таким слабым, и в нём слышалось такое отчаяние, что мой страх неожиданно отступил под неимоверным натиском жалости. Разум просто вопил о том, что нельзя разрешать незнакомцам лазить в твоё окно, но он сегодня был не в авторитете, поэтому спустя пару минут в моей комнате, тяжело дыша, стоял молодой человек. «Вот и не зря ша волновалась!» — глупо пронеслось в голове. Я жалась к противоположной стене, всё ещё не уверенная в намерениях незваного гостя. Зачем, зачем я позволила влезть ему в моё окно?

Он снова пошатнулся, схватившись за бок, а когда убрал руку, на его ладони осталась тёмная жидкость. Это, несомненно, была кровь. Теперь меня охватили паника и ужас. Он хотел ещё что-то произнести, но вдруг повалился на пол. Луна осветила его и без того бледное лицо и чернеющее пятно крови на одежде. На улице снова послышался лёгкий шум, и где-то прозвучал чуть различимый голос стражника. Я вздрогнула и приблизилась к незнакомцу. Задрав рукав его левой руки, я обнаружила метку из трёх пунктирных полос. Настоящую метку Тени.

Глава 4

История одиннадцати Объединений довольно проста, хоть и истоки её тянутся к уплывающему в дымку прошлому. Говорят, мир раньше совсем не походил на нынешний. В нём не было высоких стен, в нём не существовало того, что сейчас называется Пустошью. Тот мир был полон небывалых чудес. Ша однажды рассказывала нам об огромных громогласных зверях, что бегали по выделанным из железа тропам, о плавающих по глади воды монстрах, о машинах-птицах, на которых люди умели летать. Сейчас таких чудес больше не существует, и в школе, изучая историю старого мира, мы едва касаемся темы прошлых изобретений, ведь в нашей жизни они никому уже не нужны, уже никто и не помнит, как они создавались. Ша говорит, что люди больше не достойны ими владеть. В те времена люди и природа ещё пытались сосуществовать и выживать вместе, хоть порой они и оказывали друг другу сопротивление. Там была свобода, как любит говорить Трой, но там бушевал и хаос, как без конца повторяют советники. В том мире, без стен и охотников, не существовало системы, он был разношёрстен и беспорядочен, у него даже не было единого языка, а потому он едва не уничтожил сам себя.

Отдельные бойни, битвы, сражения вылились в большую войну, длившуюся бесконечно долго и порождавшую всё новые и новые катастрофы. Никто уже и не помнил, против чего он борется, всё превратилось в единое поле смерти, и так родилась Пустошь. Она не просто стала ответом самой природы на преступления человечества, но и результатом того, что пытались создать люди в борьбе друг с другом. Леса, моря, горы и озёра становились всё опаснее и опаснее, и всё меньше они подходили для жизни человека. Пустошь разрасталась, прогоняя людей со своих владений, и была она вовсе не пуста, а наполнена мстительной силой.