По ту сторону костра

— После разговора с нами Ангирчи пошел проверить корень, а он-то выкопан. Однако на сопке следы не только Дзюбы, но и Телегина. Вот почему мы не встретились здесь с Ангирчи. Он, наверное, отправился на метеостанцию. Старик решил поговорить с Телегиным.

— Логично, Самсон Иванович. Интересная версия.

Глядя на воспаленное лицо участкового, на его болезненно блестевшие глаза, Кузьма подумал, что ранение Протопопова дает о себе знать. Самсон Иванович попросил Свечина сфотографировать и яму, и лубодерину, а сам принялся измерять вырез на стволе кедра.

— И получается, Дзюба — вор. Вот зарубки Ангирчи на стволах. Это был его корень… Точно, его. Я знаю его метки.

— А настороженный самострел? Нож, наконец…

— Они у нас. Экспертиза определит, отпечатки чьих пальцев на них остались. Если остались. И живы их владельцы — Телегин, Ангирчи. Им еще предстоит нам ответить.

Увидев, что Кузьма хочет его перебить, Самсон Иванович поднял левую руку, попросил помолчать.

— Ангирчи таких тонкостей не знает, чтобы ставить самострел в перчатках. Дзюба… может знать. Телегин тоже мог бы сообразить.

— Самсон Иванович! Если Дзюба вырыл тот маленький никудышный корень, то… тогда он знал: не вернется больше в тайгу. Никогда!

— Ты молодец! Я ждал, когда додумаешься. — Самсон Иванович пошатнулся, повел перевязанной рукой и заскрипел зубами от боли. — А вот Телегин в каньоне у реки не был. Он шел с метеостанции, мимо Радужного. Лодки у него нет. Не было… Да и у Радужного — помнишь? — банка из-под семипалатинских консервов… Отметился он там.

— Но ведь вторая банка открыта не «шварцмессером»! Вторая вскрыта другим ножом!

— Не знаю, что тебе ответить. Надо спросить Телегина, если он на метеостанции.

Они работали долго. Кузьма не обнаружил поблизости ни одного следа, похожего на телегинский. У ямы были лишь следы Дзюбы. И беспорядочные, путаные следы взволнованного, ошеломленного потерей Ангирчи.

Смеркалось. Становилось свежо, но, присмотревшись к Протопопову, Кузьма увидел крупные капли пота у него на лбу. Участковый окончил дотошный осмотр лубодерины и, наконец, словно решившись, сделал надрезы на коре вокруг и отделил вырез. Теперь у них была как бы форма, точно соответствовавшая размерам и приметам лубодерины, в которой находился выкопанный здесь и исчезнувший женьшень.

Взглянув на часы, Кузьма отметил, что до выхода в эфир осталось четверть часа, и заторопился. Он дал себе слово обязательно сообщить о ранении Протопопова, о необходимой ему медицинской помощи.

В установленное время на связь неожиданно вышел радист краевого управления. Прежде чем передать новости, Кузьма, стараясь не смотреть в сторону Протопопова, потребовал немедленной присылки вертолета за раненым. Самсон Иванович вскочил и стал над рацией: участковому стоило большого труда сдержаться и не разбить ее вдребезги. Но в следующую минуту Самсон Иванович почувствовал сильную слабость от потери крови, от подскочившей температуры и вновь опустился на землю. Кузьма передал все о результатах поездки, о корне, в существовании которого уже не приходилось сомневаться, о вещественных доказательствах, требовавших тщательной экспертизы.

Участковый хмурился, но смолчал.

Кузьма, пока еще было светло, отправился собирать валежник на костер. Вернувшись с вязанкой хвороста, он увидел, что участковый сидит, прислонившись к стволу кедра и запахнувшись в плащ. Его, видимо, сильно знобило. Однако при Свечине он старался казаться бодрым, засуетился, разжигая костер.

Потом Свечин пошел за водой к ручью, который звенел где-то внизу.

Вернулся задумчивый.

— Мы так и не проследили до конца, куда ходил Телегин…

Самсон Иванович поежился под плащом:

— Зато другое установили наверняка… Что чайник в руках держишь? Так он до утра не вскипит. А поставишь — вон туда пройди шагов двадцать. И глянь на вершину сопки.

Кузьма отошел в сторону и замер от неожиданности.

Во тьме, выше по склону и будто вдали, обозначился четкий квадрат фосфорического свечения. Он горел сначала манящим слабо-зеленым огнем, потом желтым, почти солнечного оттенка, а затем засквозил голубым сиянием. В темноте казалось, что свет исходит из глубины.

Непреодолимая оторопь на некоторое время овладела Свечиным. Холодок в груди мешал дышать. Рядом зашуршала палая листва под чьими-то легкими лапами. Кузьма вздрогнул. И наконец заставил себя пошутить:

— Что это?.. Лаз в преисподнюю? Маловат… Пересилив оторопь, он двинулся к ночному чуду и… едва не натолкнулся на него в обманчивом мраке. С инстинктивной осторожностью Кузьма протянул руку к мириадам сросшихся светлячков. Пальцы нащупали сухую и холодную коросту, плотно облепившую пень. Свечин отломил кусочек и зажал в ладони.

У костра молодой инспектор разглядел крошечные, невзрачные сероватые грибки с бурой окантовкой. Они словно две капли воды походили на тот, из лубодерины с маленьким корнем, найденным в котомке Дзюбы.

— Такие грибки-кориолюсы — редкость в тайге, — заметил Самсон Иванович. — Я знаю наперечет подобные места. Другого поблизости нет.