По ту сторону зеркала

— Белоцерковская Надежда Владимировна! — позвал молодой человек, и предупредил: — Постарайтесь уложиться в пять минут, прием заканчивается.

Надя вошла в кабинет. Стену украшал портрет президента и герб Санкт-Петербурга. На столе в золотой рамочке, поставленная так, чтобы видно было посетителям — фотография хозяина кабинета вместе с губернатором.

Господин Усачев что-то писал. Не глядя на вошедшую, предложил:

— Присаживайтесь.

Надя села, исподволь разглядывая депутата. Лет сорока с небольшим, довольно грузный, с обрюзгшей физиономией, он не показался ей похожим на хрестоматийного бандита. Усачев был облачен в шикарный костюм, мощная шея закована в воротник дорогой рубашки, расцветка галстука строго ей соответствует. Хотя лоб действительно низкий и глаза как бусинки, тут Станислав не соврал.

Антон Тимофеевич закончил писать и взглянул на посетительницу. Вначале на лице его отразилось удивление, потом оно стало наливаться кровью, и он почти закричал:

— Ты чего, блин, совсем оборзела?.. Я тебе что, суке, сказал: на глаза мне не попадаться — урою! А ты, бл… явилась, да еще чужим именем назвалась!

Надежда уже была готова к тому, что ее примут за Веру. Но она никак не ожидала, что и у этого знакомого сестры остались о ней не самые лучшие воспоминания.

«Похоже, моя сестрица — та еще штучка, — мелькнула мысль, — третий человек при виде меня впадает в бешенство!»

— Постойте, не кричите, — поспешила она объяснить, — я действительно Надежда Белоцерковская, вот мой паспорт.

Усачев вырвал у нее из рук документ, перелистал.

— И еще, — Надя подняла на шее волосы и показала, — у меня нет родинки.

— Да, — несколько успокоился депутат, — у Верки была родинка, на сердечко похожая, с двухкопеечную монету… Ничего не понимаю, что за фигня? Одно лицо!

В который раз она рассказала свою историю. Закончила тем, что по месту Вериной прописки теперь пустырь, отец умер, и она не представляет, как найти сестру.

— А про меня как узнала? — поинтересовался депутат.

Тут в кабинет заглянул молодой помощник.

— Антон Тимофеевич, извините, время приема закончилось…

— А ты никогда не слышал, что у депутатов ненормированный рабочий день? Закрой дверь с той стороны! — рявкнул Усачев. — Так как ты на меня вышла? — повторил он свой вопрос.

— Один мужчина, прежний знакомый Веры… — замялась она.

— Тот переломанный парень, что в Александровке лежал? Бывший Веркин прехехешник? Понятно…

— Так вы не знаете, где мне найти сестру? — вернулась Надя к теме разговора.

— Не знаю, и, честно говоря, знать не желаю! — ответил Антон Тимофеевич, и вдруг предложил: — А давай-ка мы с тобой, Надежда, коньячку хлопнем!

Не дожидаясь согласия, Усачев достал из шкафа бутылку «Хенесси» и два широких бокала.