По ту сторону зеркала

— Ну, это как раз просто. Пишите заявление, мы заблокируем номер вашей карты, но в отделениях банка вы лично их сможете получить.

Надя полчаса провела в Сбербанке, потом еще около полутора часов в отделении милиции.

Следователь посокрушался вместе с ней, дал выпить валерьянки, но ничем не обнадежил.

— Случаев таких полно. Конечно, когда-нибудь мы мошенников за руку поймаем, но доказать, что они украли ваши деньги… Вот она, оборотная сторона прогресса — на каждое новшество, которое вроде бы должно облегчить жизнь людям и обезопасить их от воров, найдется какой-нибудь криминальный умелец. Вы не плачьте, Надежда Владимировна, а идите-ка домой. Водочки выпейте и спать ложитесь. Завтра все окажется не так уж страшно… Деньги, конечно, большие, но поверьте, самое главное, что вы живы и здоровы. Еще наживете…

— Да как вы можете говорить такое? — взвилась Надя. — Эти деньги… от них жизнь зависит… Моя сестра при смерти… операция назначена на шестнадцатое, а у меня теперь даже на нее денег не хватит, а потом еще потребуется…

Следователь только покачал головой, вздохнул и сказал:

— Крепитесь, Надежда Владимировна. Может, вам в какой-нибудь фонд обратиться за помощью? Хотя, за четыре дня ничего вы не успеете. Там бумаги, документы, счета… Вряд ли… Может, у родственников или друзей займете, на такое-то дело?

— Нет у меня никого, — сокрушенно вздохнула Надя и пошла к двери.

— Так не бывает, всегда есть кто-то. Мир не без добрых людей…

Надя уже вышла в тускло освещенный коридор, когда он произнес последние слова.

Именно это она говорила сегодня утром сестре, надеясь занять деньги на реабилитацию…

Да. Она займет. Она займет больше, только и всего!

Сейчас ей было все равно — с каких доходов она будет расплачиваться. Плевать! Она в кабалу пойдет, будет одним хлебом питаться, но сестре поможет! Должна помочь!

Она сейчас же поедет к Зинковскому. Он известный фотограф, у него выставки… У такого человека должны быть деньги…

Через час она сидела в студии фотохудожника и рассказывала ему о всех несчастьях, свалившихся за последние три недели на ее голову. Рассказала о том, как едва найдя сестру, узнала, что та умирает и помочь может только срочная операция; о том, как съездила на родину и продала квартиру, деньги за которую должны прийти на днях; о том, что остаток от выигрыша, хранившийся на ее счете, исчез…

— Володя, — она умоляюще смотрела на него, — я пришла попросить у вас в долг. Я отдам, я обязательно отдам… Я честный человек, поверьте… Если не верите, что деньги нужны на операцию — позвоните в клинику в Песочном, вам подтвердят, что Вера Обичкина нуждается в операции…

— Наденька, конечно, я помогу вам, но у меня нет больших денег, да и не было никогда. Вот, — он достал потертый бумажник из висевшего на стуле пиджака. — Четыреста пятьдесят долларов и… три тысячи рублей. Это все, что у меня есть…

Надя онемела. Это капля в море… Она рассчитывала занять тысяч пять или шесть.

Она молча взяла доллары, и даже не поблагодарила, не слышала, что говорил ей Зинковский, провожая до дверей.

С чего это ей пришло в голову, что абсолютно чужой человек одолжит ей большие деньги? Впрочем, он вывернул весь свой кошелек… Наверно, у него действительно больше ничего нет…

Ноги сами вывели ее на бульвар, и она уселась на одну из скамеек возле клумбы в высоком гранитном обрамлении.

Мимо проходили люди, спешащие к метро, на соседней скамейке целовалась парочка, никому не было до нее дела в этом большом городе, внезапно ставшем чужим.

Она сидела так некоторое время, уставившись в пространство невидящими глазами. Ей никак не удавалось сосредоточиться. Из транса ее вывел вопрос:

— Разрешите прикурить?

Над ней, согнувшись, стоял патлатый парень лет восемнадцати.

Только тут она заметила, что держит в руках незажженную сигарету и зажигалку.

Парень прикурил и, кивнув в знак благодарности, понесся дальше.

«Что я здесь высиживаю? Надо что-то делать… Надо искать деньги… Кажется, модельное агентство не так далеко отсюда…»

В кабинете Екатерины Амосовой царил хаос. Хозяйка шерстила полки, выкидывая ненужные папки прямо на пол, а кое-что складывала в большие картонные коробки. Надя едва нашла в загроможденном пространстве место, куда поставить ногу.

— А, пришла? — обернулась Екатерина на звук открывшейся двери. — А мы вот переезжаем. Наконец новое помещение готово. Красотища там будет!!! Заезжай как-нибудь посмотреть…

Амосова говорила, не прерывая процесса переборки бумаг.

— Да, ты сестру-то нашла?

— Нашла. Только Вера при смерти… Лейкемия.

Екатерина обернулась и уставилась на Надю.

— Ей нужна срочная операция. У меня были деньги на счете, и еще от продажи квартиры вот-вот придут. Только со счета деньги украли какие-то мошенники…

— Как украли?

— Через банкомат. Они там что-то сканируют и могут без карты деньги снять.

— Да, у моей подруги так пятьсот долларов сперли, давно еще, когда банкоматы только появились. Я думала, теперь так не воруют… А Вера, — опомнилась Амосова… — как же так? Лейкемия… она же такая молодая… лет тридцать?

— Тридцать три, — уточнила Надя.

— И сделать ничего нельзя?