По уши в земле

Я тоже улыбнулся ей и почувствовал, что по всему моему телу разливается тепло. Это было странное ощущение, но довольно приятное. Как будто бы Вивьен стала мне гораздо ближе, хоть я и знал её всего лишь несколько минут.

– Так вот что я хочу тебе сказать, Боб, – продолжила она. – В твоих же интересах задержаться в этом монастыре на несколько месяцев. Пускай они думают, что в вертолёте все погибли от взрыва.

– Да кто они-то? – не выдержал я. – Ты можешь объяснить?

Но она ничего не ответила мне, а вместо этого что-то сказала старичку. Тот выслушал её и кивнул.

– Настоятель Лао Дунмэй согласен приютить тебя на столько, на сколько потребуется, – вновь обратилась она ко мне. – С этого момента зови его учитель Дунмэй, или просто учитель. Больше можешь ни о чём не волноваться, в монастыре позаботятся и о тебе, и о твоей безопасности. Кстати, ты ведь не говоришь по-китайски?

Я отрицательно покачал головой.

– Что ж, я так и думала. Учитель Дунмэй немного говорит по-английски, правда, не очень хорошо. Но я уверена, что вы прекрасно поймёте друг друга. Желаю удачи! Возможно, ещё увидимся.

Она развернулась и направилась к выходу, а я с тоской посмотрел ей вслед, внезапно осознав, что мне совсем не хочется, чтобы она уходила. Но Вивьен всё-таки покинула комнату, и теперь мы с настоятелем монастыря остались вдвоём. Некоторое время он смотрел на меня, причём не в глаза, а с ног до головы, словно осматривая, затем поцокал языком, покачал головой и произнёс на ломаном английском языке:

– Очень толстое тело, но мы исправим это.

Мне не понравилась эта странная фраза. Каким интересно образом он собрался меня исправлять? Да и вообще, сейчас было не до старого китайского учителя и его нравоучений. Мне нужно было найти способ вернуться на то место, откуда стреляли по нашему вертолёту. Хотя Вивьен, наверное, была права. Возможно, стоило задержаться здесь на некоторое время и оглядеться.

А ещё меня мучила сильная жажда. В присутствии женщины, когда она делилась со мной информацией, я как-то не обращал на это внимания, но теперь вдруг почувствовал сухость во рту. Ещё бы, ведь я неизвестно сколько времени пролежал здесь без сознания. Поэтому я решил обратиться с этой проблемой к китайцу.

– Учитель, а можно мне попить воды? – при этом я зачем-то показывал на свой рот, хотя вроде бы он меня и так понимал. – Очень сильно пересохло в горле.

– Хочешь пить? – спросил он, внимательно глядя на меня.

– Да, – кивнул я.

– Тогда надевай и иди за мной, – сказал учитель и указал рукой на лежащую прямо на полу одежду оранжевого цвета.

И только сейчас я понял, что моей собственной одежды кроме нижнего белья на мне нет, а когда заглянул под одеяло, то убедился в этом. Что ж, придётся надевать на себя то, что дают. Правда, это оказалось не так уж и просто. Когда я встал с кровати, то долгое время крутил этот оранжевый балахон в руках, не понимая, как к нему подступиться. Учитель молча наблюдал за моими неуклюжими манипуляциями, а когда ему надоело, позвал ко мне на помощь одного из монахов, который был облачён в точно такое же оранжевое одеяние. С его подсказками, хоть и с горем пополам, но я всё-таки справился с первым моим испытанием в этом монастыре, и наконец-то мы с учителем вышли на улицу.

Оказалось, что комнатушек, похожих на ту, которую мы только что покинули, было много. Справа и слева от себя я увидел одинаковые дверные проёмы без дверей, а прямо через открытую площадку большое красивое строение с треугольной крышей. Судя по всему, это было главное здание этих тибетских монахов – монастырь. Но площадка между комнатами и монастырём не пустовала, на ней находились мужчины в оранжевой одежде, точно такой же, что была на мне. Их действия показались мне довольно странными, и я даже на некоторое время замер, наблюдая за ними.

Около двух десятков монахов расположились в две линии друг напротив друга и совершали плавные движения руками, ногами, да и полностью всем телом. Как будто чья-то невидимая сила замедлила ход часов, а они вынуждены были подчиниться ей, и теперь шатались и раскачивались из стороны в сторону, словно высокие деревья на ветру. Чуть в стороне несколько человек стояли на головах, что удивило меня сильнее всего, так как я совершенно не понимал, для чего им это понадобилось. Ещё дальше монахи били ладонями по брёвнам, рядом кто-то поднимал тяжёлые камни, а возле монастыря так вообще сидели на четвереньках без движения. По моему мнению, все они занимались всякой ерундой, и у меня даже промелькнула мысль, что эти люди сошли с ума. А когда настоятель монастыря Лао Дунмэй обернулся, чтобы поторопить меня, я спросил:

– Учитель, что делают все эти люди?

– Укрепляют тело и дух, – ответил он. – А ты не стой, иди за мной.

– Да, конечно, – кивнул я и последовал за ним.