По воле богов

– Да, что-то такое было… Помнится, тебе кто-то съездил по морде и выбил два зуба?

На самом деле это была хорошая драка в лучших деревенских традициях с лучшими кулачными бойцами за ее, Луизы, честь.

Кристиан скривился. Посмотрел на нее взглядом, в котором явственно читалось: «Ты все равно моя, и прекрасно это знаешь». Вставил какое-то острое замечание по поводу кулуарной политики в Королевском историческом обществе – благо его представителей пока не было на горизонте. Луиза подумала, что, вздумай он сделаться актером, ему досталось бы амплуа самого обаятельного злодея. Может быть, даже трагического героя, и обязательной трагической виной его стало бы неумение противостоять своим страстям.

В подтверждение своим мыслям Луиза пыталась перехватить хотя бы один его похотливый взгляд, направленный на Джил: девушка как раз в его вкусе – высокая, темноволосая, длинноногая. Ей не удалось, и Луиза почти расстроилась.

– Похоже, кое-кто уже начал нарушать правила, – покачал головой профессор Хаксли. – Я знаю троих молодых людей, которым стоило бы появиться минут пять назад…

– Боюсь, док, что босс не опаздывает, а задерживается, – усмехнулся Кристиан. В его голосе сквозило чуть больше яда, чем допускают приличия. Самую капельку.

Френсис появился с почти что критическим опозданием – на десять минут. В сопровождении (Луизе наконец удалось уловить в разговоре, как их зовут!) доктора Брайана и доктора Тима. Оказывается, эта парочка застряла в пробке, у такси заглох мотор, и Френсису пришлось проложить маршрут таким образом, чтобы остановиться на параллельной улице и забрать их.

Волнение делало его еще более привлекательным. Он тепло поздоровался со всеми за руку, и, ощущая пожатие горячей ладони, Луиза заметила бисеринки пота у него на лбу. У нее даже голова закружилась: это напомнило ей о чем-то… о чем-то восхитительном и далеком. У Кристиана на лбу тоже блестели капельки пота, когда они…

Луиза покраснела от своих мыслей. Определенно, Мерил сказала бы, что так долго жить без секса вредно. Для психического здоровья и социального статуса. Еще немного – и она начнет бросаться на мужчин.

Луиза почти готова была с ней согласиться.

Кажется, скорлупа, в которой ей так уютно было прятаться, дает трещину…

В самолете они с Кристианом – по невероятному и такому предсказуемому стечению обстоятельств – оказались на соседних креслах. Третьей была Дороти.

– Дорогая, а между вами что-то есть? – громким шепотом поинтересовалась она, когда ей показалось, что Кристиан отвлекся.

– Нет, – поспешно ответила Луиза и вжалась в спинку кресла – хоть какая-то опора.

– Знаете, Дороти, до сих пор не могу себе простить, что у нас с Луизой не было свадебного путешествия, – поделился Кристиан и подмигнул Луизе.

Луиза хотела сказать: «Мы в разводе», но вместо этого у нее вырвалось:

– Мог бы и не тратить столько денег на своих шлюх.

Дороти захлопала ресницами.

– Мы в разводе, – добавила Луиза, уже предчувствуя, что все ее планы на плодотворную работу летят в тартарары. Не та будет атмосфера.

– Из-за шлюх, – охотно пояснил Кристиан и накрыл ладонью ее руку. – Знаете, больно, когда браки распадаются, но когда они распадаются из-за таких мелочей…

– А как вы, Дороти, как считаете: супружеская неверность – это мелочь? – Луиза высвободила руку. Она чувствовала, как в груди поднимается волна злости.

– Вряд ли, – призналась Дороти.

– А по-моему, по сравнению с настоящей любовью шлюхи – мелочь.

– А что ты знаешь о настоящей любви?! – взвилась Луиза. Перехватила изумленный взгляд Джил. Та что-то тихо сказала отцу.

Кристиан печально и многозначительно улыбнулся.

Комедиант.

Луиза фыркнула и попросила у случившейся рядом стюардессы наушники для просмотра фильма.

Дороти протянула ей блокнот. На маленьком клетчатом листочке коряво змеилось: «Кажется, он страдает!».

Луиза изобразила – непроизвольно – пантомиму «крайнее негодование». Страдать может кто угодно. Женщины страдают чаще. А вот земноводные не страдают. У них слишком холодная кровь.

6

У Кристиана всегда все получалось хорошо. Иногда – замечательно. Великолепно. Превосходно. Любое дело, за которое он брался, нет, до которого дотрагивался хотя бы пальцем, делалось легко, и результат неизменно вызывал, по меньшей мере, одобрение.

Когда он в детском саду рисовал радугу, довольных жизнью котов и свой будущий замок, его рисунки непременно попадали на стены классной комнаты.

Когда в школе ему приходила в голову идея какого-нибудь доклада по второстепенному предмету, учителя едва ли не рыдали от восторга. Его решение задачек по математике, а заодно физике и химии всегда было на пару действий короче, чем предполагал классический способ.

Он научился плавать за два дня и ездить на велосипеде за один вечер.

Первую девушку он соблазнил в шестнадцать, в то время как его школьные друзья исходили пустой, неистовой и безнадежной ребяческой пылкостью, не в силах дождаться того счастливого момента, когда… Точнее это девушка его соблазнила, будучи на два года старше и сходя с ума по талантливому «малышу».