По воле Тьмы

У нее никогда не было друзей. Сверстники всегда сторонились ее. Она казалась им странной. Она пугала их. Помимо ее неестественно светлой кожи, внимание тут же приковывали ее глаза – они были разные: один голубой, а второй – насыщенного зеленого цвета, будто она носила цветную линзу. Но еще большую необычность и дикость ее внешности придавала разная форма зрачков – в голубом глазу он был обычным, круглым, как у всех людей, в зеленом же глазу имел весьма необычный вид: он словно разбивал радужку надвое узкой вертикальной щелью. «Синдром Шмида-Фраккаро, синдром кошачьего глаза, редкое хромосомная патология», – объясняла интересующимся жена ее дяди, взявшая Аврору на воспитание после той жуткой аварии, в которой погибли родители девочки. И хотя женщина прекрасно знала, что никакого синдрома Шмида-Фраккоро, как впрочем и других хромосомных патологий у ребенка не было, а глаз приобрел такой вид лишь после аварии, она все же предпочитала придерживаться этой версии, ведь любые другие мысли на этот счет вызывали у нее панический ужас.

– Это не наша Аврора, – говорила она мужу. – Это не та Аврора, которую мы знали прежде. Разве ты не видишь этого? Это чужой ребенок! Если она вообще человек. Я не узнаю ее! Ее словно подменили.

– Ты многое требуешь от нее, – отзывался ее супруг. – Прошло слишком мало времени. Подожди, все обустроится.

– Подождать? Чего ждать? Сколько ждать? Это не наш ребенок. Это не твоя племянница. Это не наша Аврора! Аврора всегда была жизнерадостной, открытой, она любила поболтать, когда навещала нас, любила повозиться со мной на кухне или в саду. Но «это»! Это исчадье ада, которое тихо ненавидит меня. Не надо было давать согласие на опеку! Зря я пошла у тебя на поводу. Всем было бы лучше, если бы она отправилась из больницы прямиком в детский дом!

– Послушай… Остынь. Она перенесла тяжелую психологическую травму. Потерять обоих родителей, так внезапно… Чудо, что она сама осталась жива.

– Прошло уже два года, а улучшений по-прежнему нет.

– Ну… ты не справедлива к ней. Вспомни, она не могла говорить, плохо ходила, не узнавала себя в зеркале, а теперь? Спустя всего два года она уже посещает занятия в обычной школе и не отстает по программе. Да, у нее проблемы с социализацией, но она восстановится. Она снова научится улыбаться. С ней работают лучшие специалисты, дай ей время.

– Единственный специалист, который ей нужен – это психиатр. И мне, скоро, по всей видимости, этот специалист тоже не помешает, – она подняла глаза на мужа: – Что?

Она обернулась, проследив за его взглядом, и увидела Аврору, стоявшую за их спинами. Этот взгляд Аврора помнила до сих пор. В этом взгляде было больше, чем раздражение и неприязнь, в нем была злоба, вызванная страхом. Для чего эта женщина привела ее в свой дом? Ведь Аврора не просила ее об этом. Она предпочла бы до сих пор лежать на той мокрой от дождя дороге. Это было бы намного приятнее, чем стоять теперь в дверях кухни и вызывать нескрываемое отвращение и страх у этой женщины, пытавшейся играть роль ее матери, которую она – Аврора – в общем-то и не помнила.

– Вот, пожалуйста, – продолжала женщина, сверкая глазами на мужа, – посмотри на нее, стоит, как привидение, не шелохнется. Она до инфаркта меня доведет!

Мужчина ласково кивнул девочке, и та исчезла, так же тихо, как и появилась, прикрыв за собой дверь.

– Зачем ты так? – произнес он вполголоса, – ей сложно. Только представь, что творится у нее внутри. Она потеряна. Она ничего не помнит и пытается восстановить свой мир, основываясь на наших рассказах. Мы должны помочь ей, поддержать ее, вернуть к нормальной жизни, а вместо этого…

– … а вместо этого я все порчу! Это ты хотел сказать? Да, она не нравится мне. Она пугает меня. Она преследует меня в моем собственном доме. Ты видел ее глаза? Такого не бывает у нормальных людей! Это не врожденная патология! У нашей Авроры были карие глаза, разве ты не помнишь? Чудесные карие глаза и каштановые волосы. А у этой волосы – черные, как смоль, и глаза, как у ведьмы. Делай, что хочешь, я не желаю видеть ее больше в своем доме!

Они услышали, как хлопнула входная дверь.

– Вот, пожалуйста, она ушла, – женщина развела руками. – Могла бы хоть что-то сказать. Мы не существуем для нее. Плевать она на нас хотела.

– Остынь. Она травмированный ребенок.

Нервно кусая губы, женщина подошла к окну.

– Посмотри, – сказала она, – снова общается с призраками.

Он подошел к окну вслед за супругой. У дороги, прямо напротив их окна, стояла Аврора. Чуть подняв лицо, она как будто смотрела на кого-то стоящего рядом.

– Подожди, я все улажу, – и мужчина вышел на улицу.

Аврора отлично помнила тот день. Это был именно тот день, когда она впервые увидела его так близко – его, этого человека, это существо, которое никто, кроме нее, не видел. Он давно наблюдал за ней, за этой девочкой, но лишь теперь, впервые, позволил и ей увидеть себя. И она увидела его. Но не узнала.