По встречной в любовь

       — Про роспись комнаты, — прошипела Лида.

       — Слушай, это я могу решить как-нибудь уж без тебя, — голос непроизвольно перешёл в рык. — Ребята классно расписали нам офис. И я подумал, что будет здорово сделать Тиму пиратскую комнату.

       Иннокентий дотронулся до плеча сестры, чтобы убедиться, что Лида его слушает. Взгляд-то блуждающий, точно у пьяной.

       — Знал же, что будешь бухтеть. Вот ничего и не сказал, — повысил он голос еще на тон, и Лида наконец вскинула голову. — Ну чего ты так на меня смотришь? Ребенок будет счастлив, в чем проблема? Я все подготовил. Сейчас вынесу игрушки и порядок… Когда вы вернётесь с дачи, здесь будет чисто и хорошо. И главное, будет сказочно.

       — А зачем нам все это надо?

       — Просто так, — Иннокентий от злости сунул руки в карманы джинсов. — Чего ты прицепилась?! Я так захотел. Тебе этого мало? Давай уже приводи себя в чувства. Я провожу Анастасию до метро и вернусь за тобой.

       — Я никуда не поеду! — теперь уже Лида кричала. — Мне плохо! И мне нафиг не сдалась эта комната!

       — Она сдалась мне! — перекричал сестру Иннокентий и снова заговорил тихо. — И ты сделаешь то, что я тебя попросил. Умирать будешь на даче перед мамочкой. Вернусь через десять минут… Будь готова.

       Он уже шагнул к двери в коридор, когда услышал громкое:

       — Ты что, не слышишь? Я никуда не еду!

       Иннокентий обернулся.

       — А ты не слышишь меня! Ты едешь, потому что Настя будет здесь рисовать. Понятно?

       — Я могу прийти в другие дни, — послышался из прихожей тихий голос художницы. — Или… Я вообще-то никому не помешаю. Я из комнаты выходить почти не буду… А окно можно держать открытым. Да и акриловые краски не пахнут так, как масляные.

       — Скажи ей, что я беременна и не собираюсь дышать никакими её красками…

       — Скажи ей? — Иннокентия покоробило обращение к Насте в третьем лице. — Она не глухая и все слышит. Так что я лучше скажу тебе! — теперь он совсем перестал следить за громкостью своего голоса. — Настя начинает работать завтра. Тимка едет с бабушкой на дачу. Лето еще на дворе, а ты держишь ребёнка в городе. А ты делай, что хочешь. Только под ногами у Насти не путайся…

       Лида поднялась на ноги и даже отошла на пару шагов от дивана.

       — Мне нельзя дышать краской… И на дачу в таком состоянии я ехать не могу.

       — Все ты можешь! — А вот сам Иннокентий больше не мог говорить тихо. — Просто не хочешь. Пытаешься из вредности испортить мне все планы. Черт тебя дери! Я ушел с работы, я в пробке готов тащиться в Репино! Ты нихрена не ценишь, что я для тебя делаю! Зато сразу замечаешь, если я что-то сделал не так, как твоей душеньке угодно…

       — Кешка, да уймись ты! — Лида нервно дернула головой в сторону прихожей. — При постороннем человеке можно вести себя не как маленький ребенок? И вообще все сделать по-взрослому, слабо? Мне-то ты зачем сюрпризы устраиваешь? Я не маленькая девочка, мне не четыре года, мне не нужна комната принцессы…

       — А что ты сама заводишься? — У Иннокентия точно камень с груди свалился. — Ну не сказал. Ладно, каюсь. Но сейчас-то можешь встать и пойти? Тебе ж не на электричке ехать, в чем проблема? Остановлюсь, если что…

       — Кеша, мне сейчас не до дачи. Мне к врачу в понедельник, а ты же уедешь, а я за руль не в состоянии сейчас. Мне с Тимкой так плохо не было…

       — Так, может, это знак, что это все нафиг тебе не нужно? — Иннокентий спрятал руки в карманы, почувствовав, как задрожали от нервного напряжения пальцы. — Может, тебе, наконец, к другому врачу пойти? Валерия дала проверенного…

       Лида побледнела, но не села обратно на диван.

       — Кеша, ты охренел в конец? Ты чего с этой дурой меня обсуждаешь? Я даже просила ничего не говорить пока дяде Серёже, но ты же сказал всем! — И тут Лида открыла рот еще шире. До неё будто издалека дошёл смысл только что сказанной братом фразы. — Какой ещё другой врач?

       Иннокентий кивнул.

       — Тот самый… И у кого мне ещё спрашивать, если не у всезнающей Валерии Ильиничны? Мы же не на совещании это обсуждали, ё-моё…

       — Чего ты вообще с ней обсуждаешь мою беременность? У неё что, секретарской работы мало?

       — Послушай, Лида, — Иннокентий сделал к сестре шаг, решив рубить с плеча. — Мне кажется, ты не понимаешь, что происходит, — он говорил шёпотом, хотя и понимал, что Настя всё равно всё слышит. — У тебя уже большой срок. Надо принять решение. Потом, как я понимаю, аборт делать будет опасно… Для твоего здоровья.

       — Я не собираюсь делать аборт! — Лида выкрикнула это ему в лицо, точно лозунг на демонстрации. Так громко. И даже толкнула в грудь.

       — А я не собираюсь содержать второго ребенка этого мудака!

       Иннокентий выдержал первый удар, но от второго нападения сестры отступил.

       — Не смей обзывать моего мужа! Иди в зеркало посмотрись!

       — В своем доме я буду называть вещи своими именами…

       — В твоем доме! — перебила Лида уже почти со слезами. — Ты мне каждый раз будешь этим тыкать?!

       — Да, пока ты не уяснишь простую истину, что у тебя нет никакого мужа. Твой брак только опасная формальность. А этот ребенок еще один повод залезть нам в карман. Но у Никиты во второй раз этот финт ушами не пройдет.