По закону плохих парней

Коротышка Дитто искал Лену. Она не могла сделать и двух шагов из трейлера без того, чтобы он не поспешил за ней, дабы удостовериться, что она вернется в сарай, где ее ждут бутерброды с арахисовым маслом или джемом, плитки шоколада Херши и, возможно, бутылка лимонада. Он старался не быть слишком болтливым, но, очевидно, сдержанность не была присуща его натуре, особенно когда он принимал от Лены тарелку или приносил свежее белье. Сначала Дитто раздражал девушку. Ее утомляли его глупые вопросы. Возможно, ей не следовало находиться рядом с ним, раз она ожидает здесь встречи с Чарли Бутом, думала она.

Но этот нервный парень с поросячьим лицом знал, как уберечь ее от приставаний. А ведь уже не раз один из этих уголовников – тот костлявый парень Джессап, который пресмыкался перед Говри, или толстый, как боров, Том, или Хогзила – ухмылялись при виде ее, словно она ходила голой. Вероятно, они полагали, что раз Чарли ее парень, то и у них есть шанс ее поиметь.

– Тебе не нужны витамины или что-нибудь подобное? – спросил Дитто, несколько заикаясь, не зная точно, как завязать разговор. – Я мог бы сбегать в долларовый магазин. Видел, что там продают пол-литровые бутылки жевательных таблеток за пять долларов.

– Я в порядке.

– Моя сестра тоже забеременела и всегда принимала витамины, которые прописал ей врач, – сказал Дитто, смущенно улыбаясь. – У тебя есть врач?

Она покачала головой.

– Когда тебе рожать?

– Ребенок шевелится во мне с марта. У меня такое чувство, что я скоро рожу.

– Я отведу тебя к врачу.

– Один парень дал мне вот это, – сказала Лена, достав из кармана старого пальто визитную карточку. – Если со мной что-нибудь произойдет, ты позвонишь ему? В случае если я буду сходить с ума от боли.

Дитто кивнул в знак согласия.

– Что ты делаешь здесь, черт возьми? – спросила Лена, присаживаясь на крыльце старого трейлера. Хуже всего то, что эта дыра воспринималась как дом, подобно другим местам, где она побывала. Она не задерживалась в одном месте больше шести месяцев.

– Тренируюсь, – ответил Дитто.

– Для чего?

– Говри говорит, что скоро война, – пояснил Дитто. – Не знаю когда, но он платит нам за исполнение поручений, за упражнения и так далее. У него есть канатная дорога, которая расположена на вершине того холма. Оттуда мы спускаемся вниз, где занимаемся стрельбой.

– Для чего это?

– Для полной готовности.

– К войне?

– Очевидно, – согласился Дитто. – Черт, я не знаю.

– Очень рада, – заметила Лена, наклоняясь к нему и полагая, что ей доставит удовольствие запах его сигареты.

Парень не двинулся с места, словно не желая ее спугнуть, он сидел окаменевший и молчаливый.

– Я хотел бы, чтобы Чарли Бут оставил тебя в покое, – вымолвил наконец Дитто. – У него не все в порядке с головой. Ты ведь и сама знаешь.

– Что ты имеешь в виду? – уточнила Лена. Но, ощутив резкий толчок внутри себя, вскочила, ухватившись за перила, и почувствовала, как теплая влага закапала на деревянные доски.

– Ты описалась? – спросил Дитто.

– Рожаю, – сказала Лена.

Шоссе в Южный Мемфис было обустроено на приличном уровне. Вдоль него имелись заправки и автостоянки, дешевые мотели, несколько мексиканских базаров и баров Техано. Квин хорошо знал этот город. Мемфис был желанной целью для ребятишек северного Миссисипи, которым хотелось как следует оттянуться. Дорожные знаки указывали на Грейсленд, дом-музей Элвиса Пресли и аэропорт, небо над головой было усеяно мелькающими огоньками. Недалеко от дороги на Винчестер «эль-камино» сбавил скорость и въехал в изогнутую аллею. Квин не хотел показать, что замедляет ход, но понимал, что если его заметили, то тут уже ничем не поможешь. Поэтому последовал за машиной, совершающей поворот.

– Он едет в аэропорт.

– Сомневаюсь, чтобы отец Говри когда-либо летал в самолете, – заметил Шэкелфорд. – Его смущал даже домашний туалет.

Примерно после мили езды показались огни и неоновая реклама ночного клуба. «ДИКСИ БЕЛЛЕС» рекламировал сотни КРАСИВЕЙШИХ ЖЕНЩИН ЮГА, ЛЮБИТЕЛЬСКИЕ КОНКУРСЫ и СТРИПТИЗ ЗА ПОЛЦЕНЫ. Отец Говри повернул к захудалой парковке, и Квин въехал туда прямо за ним, скользнув взглядом по седому коротышке, вылезшему из машины и расчесывающему в мелькающем свете редкие, сальные волосы карманной расческой.

За ним последовал брат Дэвис. Он растянул губы в улыбке, и в свете неоновой рекламы блеснули золотые зубы. Проповедник позаимствовал расческу у отца Говри и стал расчесывать свой хохолок.

– Отец Говри тебя знает?

– Разве забудешь мое лицо? – спросил Шэкелфорд, закурив другую сигарету, и кивнул. – Еще бы. Даже до того, как я стал незабываем, мне пришлось надрать ему задницу за кражу моей бутылки виски.

Квин кивнул.

– Ясно, – сказал Кейт, разгоняя рукой дым перед лицом. – Остаюсь здесь. Но расскажешь мне, по крайней мере, о бабьих титьках?

Квин подождал пять минут, прежде чем последовать за пассажирами «шевроле» внутрь бара, заплатив пять долларов за вход и десять долларов за первую порцию выпивки. Девушки за кассой были милы, но язвительны, комментируя его стрижку «под ежик».