По закону военного времени...

— Где ж ты пропадал, чертов сын? А мы уж подумали, что пропал без вести. Товарищ майор, — обратился он к Сазонкину, — разрешите забрать своего подчиненного.

— Да нет, сначала комбригу его покажу, а то умудрился попасть в комендатуру, нас опозорил. Пусть он с ним разбирается, раз не может спокойно ходить по городу. Идемте, товарищ младший лейтенант, и ты тоже Гурко, раз это твой подчиненный.

— Да вы что, товарищ майор?! Он же числится у нас как пропавший без вести после Орлиного.

— То есть?

— Когда нас выбили с опорного пункта на северо-западе Байдарских ворот у Орлиного, наша рота почти вся полегла тогда.

— Это действительно так? — посмотрел он на меня.

— Так точно, товарищ майор, — сказал я.

— Так что же ты молчишь, сукин ты сын! Все равно идем к комбригу.

— Ну, вы же не спрашивали…

Зашли в кабинет Мамчура. Его на месте не оказалось — уехал на позиции. Повели к начальнику штаба майору Семенову. Он поздоровался со мной за руку и усадил. После рассказа о своих приключениях был благополучно отпушен в сопровождении Гурко к своей роте.

Как хорошо снова оказать среди своих! На душе сразу появилась особая теплота и, можно сказать, слезы на глазах. Бойцы взвода искренне радовались моему возвращению. Пегриков забыл даже свое обычное чувство дистанции и субординации — чуть не раздавил в своих медвежьих обьятиях. Приятно, черт подери! Значит ты нормальный человек, член, так сказать коллектива, раз радуются твоему возвращению подчиненные. Теперь можно и дальше воевать!

14

Три дня меня никто не трогал. Взводом рулил Пегриков, давая возможность отдохнуть. Целыми днями лежал в палатке и только молодой боец из новоприбывших, который приносил мне во время каждого приема пищи 'расход', напоминал, что я еще командир взвода. Было время почитать газеты и утолить свой информационный голод. Гурко даже подогнал маленькое радио. Вкратце, мне пресса и эфир сообщили следующее:

По состоянию на 12 мая 2004 года противоборствующие стороны по всей протяженности ТВД остановились. Фронт на время стабилизировался, так как у войск антинатовской коалиции не было сил контратаковать, а у натовцев не было сил атаковать. На северо-западе 'оранжевые', поляки, румыны и амеры понесли большой урон в технике и живой силе в двухнедельной Луцко-Ровенской и Житомирской наступательных операциях. Наши войска с боями отошли к Белой Церкви, при этом нанеся большие потери в живой силе и технике. На северо-западе фронт проходил по линии Заречное-Дубровица-Сарны по линии шоссе Сарны-Коростень, а также по линии Коростень-Фастов-Обухов. Под непосредственной угрозой был Киев. Наши войска отошли и заняли оборону по левому берегу Каневского, Кременчугского и Днепродзержинского водохранилищ. Шли бои за Днепропетровск, войска 115-й мотострелковой канадской дивизии почти заняли всю правобережную часть Днепропетровска. Наши войска отходили за Днепр. В районе Запорожья в 15 километрах к северо-западу, сутками раньше разыгрался крупный танковый бой, где наши понесли большие потери и отступили за Днепр. Наши войска заняли оборону по северо-восточному берегу Каховского водохранилища, а также по линии трассы Васильевка — Мелитополь и по нижнему течению реки Молочная.

В Мариуполе, Таганроге и Ростове спешно формировалась Азовская флотилия для поддержки наших войск. Войска 43-й армии, которая воевала в районе Запорожье-Мелитополь, держались до последнего, чтобы не пустить натовцев в Донбасс. Донецк, Макеевка и остальные города основного промышленного района Украины, тем не менее, нещадно бомбились. Жертв среди мирного населения становилось все больше и больше.