Победа достается нелегко

Он подошел к двери с надписью «Посторонним вход воспрещается», открыл ее и завел Боба в коридор. Боб сунул руку в карман, положил ладонь на пистолет. Мимо сновали служащие аэропорта, не обращая на них внимания.

— Здесь. — Одессит кивком показал на дверь кассы, — Идем чуть дальше, покурим.

Они встали у окна, спиной к двери, закурили. Жигин поднял руку, посмотрел на квадратные часики.

— Что-то она сегодня не хочет обедать, — сказал он о кассирше. — Давно пора.

Прошло еще несколько томительных минут. Наконец дверь отворилась. Боб, не поворачивая головы, наблюдал. Пожилая полная женщина в темном сарафане и белых босоножках захлопнула дверь, подергала за ручку. Убедившись, что дверь закрыта, вынула из английского замка ключ и, не оглядываясь, быстро засеменила к выходу из коридора. По пути открыла дверь в бухгалтерию, позвала:

— Симочка, идем обедать!

Из бухгалтерии выплыла дама килограммов на сто. Взявшись под руку, они пошли к выходу.

— Если вернется, задержи мамочку любым способом, — почти приказывая, произнес Жигин, имея в виду кассиршу.

— Знаю, — ответил Боб.

Одессит спокойно подошел к кассе, вынул связку ключей. Не прошло и минуты, как дверь была открыта. Не оглядываясь, словно он у себя дома, Жигин шагнул внутрь и закрыл за собой тяжелую дверь.

Массивный сейф оказался запертым. Одессит дважды подергал ручку, чтобы убедиться. Заглянул в ящики стола, там бумаг всяких, а ключей нет. Тут он обратил внимание на дамскую сумочку, что висела возле стола на стене. Открыл ее, на дне, под носовым платочком, обнаружил два больших ключа от сейфа.

Вставил в замочную скважину, дважды повернул, открыл массивную стальную дверцу. Деньги лежали запечатанными пачками, видимо, кассирша готовилась сдавать их в банк. Одессит сунул пачку двадцатипятирублевок себе в карман, — не все же с Бобом делить! — а остальные стал торопливо складывать в кожаный портфель.

Забрал все, даже завернутую в бумагу разменную монету. Потом криво усмехнулся, взял чистый лист бумаги, размашистым почерком вывел: «Привет от Боба Черный Зуб!!!» — и положил на пустую полку сейфа.

— Мамочка, чтобы тебя не судили за растрату.

Сейф запер, ключи положил на место в сумочку. Открыл дверь, вышел и рывком захлопнул за собой английский замок.

— Ну? — выдохнул Боб.

— Рвем когти.

По дороге они дважды высаживались и брали другое такси. Домой возвращались кружным путем. Боб щупал набитый портфель и мысленно прикидывал общую сумму денег.

В то время как кассирша доедала свою порцию вареных сосисок с гарниром из капусты и думала: «Заказать или не заказать еще один стакан компота», Боб Черный Зуб и Летучая мышь уже сидели на тахте и делили деньги. Одессит великодушно доверил деньги своему напарнику, конечно утаив от него пачку двадцатипятирублевок и не сказав, что в сейфе оставил расписку от его имени.

На тахте выросли две одинаковые кучки ассигнаций.

— Теперь подобьем бабки. — Боб стал торопливо считать десятки, пятерки, тройки. — Семь двести восемь, — выпалил он.

— И у меня семь двести восемь, — отозвался Жигин, дважды пересчитав свою долю. — Приличный куш, мать моя мамочка!

— Теперь живем!

— В такой дыре? Нет, спасибо за приглашение. — Жигин развалился на тахте, закурил. — Меня ждет родное Черное море. Сезон только начинается.

— Сейчас нельзя, оперы по всем дорогам шнырять будут, — деловито произнес Овсеенко, — Притаиться надо, переждать.

3

Сильнейшие боксеры Туркестанского военного округа готовились к зональным соревнованиям личного первенства страны. Тренировочный сбор проходил в доме отдыха, расположенном в нескольких десятках километров от Ташкента, в живописном ущелье, на берегу шумной горной речки.

Начальник сбора, он же старший тренер, майор запаса Буркин, долго и нудно отчитывал опоздавшего спортсмена за недисциплинированность и за несвоевременное прибытие. Маленькие глазки Буркина сверлили, как буравчики, а узкие губы, казалось, не знали улыбки.

Что мог ему ответить Руслан, если тот и слушать не желал о землетрясении, о спасательных работах, о том, что вызов пришел в часть слишком поздно, когда Коржавин уже находился в Ташкенте, что он все время тренировался, готовился.

— Идите устраивайтесь, получайте спортформу, — закончил Буркин. — В семь тридцать тренировка.

Дежурный тренер Анвар Газизович Юсупов, загорелый до черноты, средних лет, плотный, круглый, в прошлом чемпион Средней Азии в полулегком весе, похлопал Руслана по плечу шершавой мозолистой ладонью:

— Айда со мной. Найдем тебе хорошее место. Я помню, как ты в прошлом году боксировал. Хорошо боксировал! Мне сказали, ты москвич. Правда? У кого тренировался?

— У Данилова.

— Виктора Ивановича? — спросил Юсупов, давая понять, что Данилова хорошо знает.

— У него, еще в подростковой группе начал.

— Большой специалист! Я сам на всесоюзном сборе тренеров несколько раз с ним был, многому научился.

Они вышли во двор. Дорожки посыпаны песком, цветут розы и другие незнакомые Коржавину крупные южные цветы. Рядами тянутся к небу пирамидальные тополя. Высокие вершины гор. Где-то недалеко ровно шумит река.