Победа в Арктике

«После того как конвой прибыл в Архангельск, несколько раз прилетали ночные бомбардировщики с грузом фугасных и зажигательных бомб. Во время этих налетов они уничтожили 6 или 8 городских кварталов, но, к всеобщему удивлению, портовые склады, забитые только что привезенными грузами, они не тронули, хотя склады были ярко освещены осветительными ракетами. Они даже не попытались бомбить корабли или причалы».

Хьюз добавил, что в принципе не может объяснить это, однако он слышал любопытную сплетню. Дескать, эти бомбардировщики были финскими, а не немецкими, и финны предпочитают бомбить русских, а не американцев. Но, какова бы ни была причина, Люфтваффе упустили свою последнюю возможность нанести потери конвою PQ-18, чтобы хоть как-то подкрепить свои претензии на господство на море.

Учитывая трудности и опасности, которым подвергались эти 40 транспортов и их экипажи, а также титанические усилия, предпринятые 50 военными кораблями, можно только удивляться поведению русских. Огромное количество грузов, стоящих миллионы фунтов стерлингов, было выгружено с транспортов, преодолевших сотни опасностей, и буквально свалено кучей в порту, находящемся всего в 50 милях от немецких аэродромов. Напомним, что союзники уже год отправляли конвои в Россию, а русские упорно требовали все новых и новых поставок. Можно не сомневаться, что моряки союзников с удивлением и горечью спрашивали себя, почему это происходит. Советский адмирал, метавший громы и молнии в союзников за то, что они топят поврежденные транспорты вместе с грузами, об этом скромно умалчивает. Но капитан 1 ранга Маунд предлагает свое объяснение:

«Разгрузка судов происходила сначала очень медленно, потому что в Бакарице и Экономии царил хаос и обе пристани были забиты. После того как были поданы железнодорожные платформы и из порта вывезли танки и самолеты, разгрузка пошла более гладко».

Ящики с лекарствами и медицинским оборудованием, на которых была надпись: «Дар советским людям от жителей Ковентри», сразу после выгрузки были отправлены по железной дороге в адский котел Сталинграда. Ведь там, на далеких берегах Волги решалась судьба Советского Союза. Но перед этим были тщательно закрашены все надписи, указывающие на происхождение грузов.

Хотя налеты Люфтваффе были практически безрезультатными, они все-таки ускорили процесс разгрузки. Еще раз обратимся к воспоминаниям капитана 1 ранга Маунда.

«Русские совершенно правильно стремились как можно быстрее убрать взрывчатку с пристаней. При этом они заодно убрали и боеприпасы, адресованные мне для передачи на британские военные корабли. Позднее я обнаружил, что значительная часть моего груза была отправлена по железной дороге в Вологду».

Во время войны простые русские люди прекрасно понимали значение помощи, доставляемой моряками союзников, несмотря на огромные опасности. Это после войны советская пропаганда подняла вой о «проклятых лакеях империализма». Снова рассказывает Блейк Хьюз:

«Конечно, существовал языковый барьер и барьер уровня жизни, но мои люди и я сам обнаружили, что русские очень дружелюбны. Они хотели сделать наше пребывание в России по возможности приятным. Условия в Международном клубе в Архангельске и Морском клубе в Соломбале были сносными. Там устраивались танцы, концерты, крутились кинофильмы. А если у вас хватало смелости, вы могли посещать уроки русского языка. Я несколько раз посещал Морской клуб, и каждый раз кто-нибудь старался помочь мне провести время повеселее».

Этот рапорт показывает нам другую сторону медали. Нельзя все видеть в одном цвете — черном или белом.

Коммодор Боддэм-Уитэм отдал должное работе капитанов советских транспортов, входивших в его конвой, что резко отличается от его крайне невысокого мнения об американских шкиперах. Например, капитан транспорта «Тбилиси» был ранен, но его помощник великолепно управлял судном. Коммодор также высоко отозвался о выносливости британских шкиперов, часть из которых были ветеранами этих походов.

«Это был третий арктический поход капитана Ламонта (шкипер «Темпл Арх»). Он и его старший механик Карри были награждены Офицерскими крестами Ордена Британской Империи. Хладнокровие, которое демонстрировал капитан Ламонт на мостике, его помощь мне в наблюдении за приближающимися самолетами, его управление огнем корабельных орудий заслуживают самой высокой оценки. Я представлю его к новой награде».

Можно смело сказать, что на берегу в Архангельске в сентябре и октябре 1942 года союзники сумели наладить сотрудничество. Все чувствовали, что делают общее дело. Эта уверенность стала особенно прочной, когда дела на Восточном фронте пошли плохо. И отношения между союзниками стали ухудшаться, как только русские начали добиваться успехов. Но в октябре 1942 года все русские начальники, даже самые высокие, просто излучали тепло и дружелюбие.