Победитель

Им предстояло в условиях совершенной секретности, обеспечивая охрану и оборону, сопровождать из Москвы в Баграм каких-то афганских товарищей.

Автобус замедлил ход… остановился… Голоса… Хлопнула водительская дверь, снова покатили… опять встали. Тут уже был слышен тяжелый гул авиационных двигателей.

Плетнев приподнял шторку и увидел серебристую тушу самолета ТУ-154.

Позевывая, бойцы снимали с полок парашютные сумки с вещами и выбирались наружу.

Зубов покрикивал нарочито противным бабьим голосом:

— Автоматики не забываем! Не забываем автоматики!..

По команде Большакова четверо быстро поднялись по трапу наверх.

Вдали показался свет фар. Большаков озабоченно присматривался к приближавшемуся кортежу.

Три черные «Волги» подкатили к трапу и остановились.

Из машин начали выбираться люди. Первым — невысокий человек с темным лицом. За ним еще трое. Сначала Плетневу казалось, что никого из них он прежде не видел. Но потом в одном узнал Сарвари… а следом и Гулябзоя, и Ватанджара, с которыми провел в самолете долгое время, когда эвакуировали их из Кабула. Все в советской солдатской форме без знаков различия — шинель, шапка, кирзовые сапоги, — и обликом напоминали каких-то героических ополченцев, чудом выбравшихся из окружения.

Сарвари, Гулябзой, Ватанджар выстроились неровной шеренгой, а незнакомец встал перед ними и начал что-то быстро говорить командирским тоном, то и дело подчеркивая слова резкими жестами. Гул самолета глушил речь, да Плетнев все равно бы ничего не понял — они, разумеется, говорили на дари.

Кажется, Сарвари тоже узнал его. Но быстро опустил голову и отвернулся.

— Эти трое — афганские министры, — втихомолку сказал Плетнев Большакову. — А четвертого не знаю…

— Старшой, — сказал Большаков, присматриваясь. — Понятное дело.

Афганцы поднялись по трапу. Держа наготове оружие, бойцы последовали за ними. Двери закрылись. Поднимая снежный вихрь и мигая сигнальными огнями, самолет начал выруливать на взлетную полосу…

В теплом салоне лайнера, перемещавшегося в пространстве со скоростью девятьсот километров в час на высоте девять тысяч метров при температуре за бортом минус сорок два градуса по Цельсию, неоткуда ожидать нападения, да и нарушение секретности, скорее всего, не грозило. Поэтому бойцы расслабились и, как водится, немедленно захрапели.

Астафьев тоже дрых как младенец. Плетнев сидел через кресло. Ему не спалось. Баграм. Но, может, удастся попасть в Кабул? Вот здорово бы!.. Невольно улыбаясь, он представлял, как взбежит по ступеням, пройдет знакомым коридором, откроет дверь… Как снег на голову — здрасти вам!.. Вера всплеснет руками… Обрадуется? Да, обрадуется!.. Скорее бы. Эх, жизнь солдатская!..

Афганцы расположились ближе к пилотской кабине. Опустили спинки нескольких кресел и организовали что-то вроде общего помещения. Центром группы был Бабрак Кармаль — Большаков шепнул Плетневу, что именно так зовут незнакомого темнолицего товарища.

Бабрак что-то громко втолковывал своим соратникам — воздев палец, потрясая им и глядя горящими глазами то на одного, то на другого.

Соратники кивали.

Плетнева уже начинала удивлять их неутомимость. Четвертый час пошел — а они все митингуют!..

Астафьев потянулся.

— Гудим?

— Гудим.

Кивнул на афганцев:

— Толкуют?

— Еще как! Искры летят…

Астафьев посмотрел на часы.

— Скоро прилетим, наверное…

— Снижаемся. Чувствуешь, уши закладывает?

— На гражданке на этот случай сосательные конфетки дают, — вздохнул Сергей.

— Тут не на гражданке, — заметил Плетнев. — Можешь пулю пососать…

Сергей неодобрительно хмыкнул и снова закрыл глаза.

* * *

— Кармаль не имел права покидать Прагу, — говорил новый глава государства и вождь партии. — Но дело не в этом. Если бы из Праги он поехал в Женеву или Лондон… Но он направился в Москву! Зачем? Я уверен: договориться, чтобы его переправили в Кабул!.. И они его переправят! Им какая разница, они ничего не понимают в том, что происходит! Они не помнят, что уже через два месяца после революции он тайно организовал и провел съезд фракции «Парчам»! С чего и начался раскол в партии!.. Они отправят его сюда — а здесь он по старой привычке начнет мутить воду!..

Джандад, стоявший перед ним навытяжку, в очередной раз кивнул.

— Он дурак, каких свет не видывал, — продолжал Амин. — Думает, его здесь встретят с распростертыми объятиями! Да все уже давно забыли, кто такой Бабрак Кармаль!.. Но, возможно, у него все-таки осталась крупица разума. И тогда, боюсь, он объявит себя последователем и учеником Тараки. Продолжателем его идей!.. А это уже опасно. Короче говоря, в Кабул Кармаля допускать нельзя.

Амин поднялся и стал расхаживать по кабинету.

— Кстати, смотри, как любопытно получается, — рассуждал Амин. — Четыре дня назад он смылся из Праги. И при этом, по твоим словам, две недели не было спецрейсов на Баграм… А теперь идет спецрейс. Странное совпадение, а? Тебе не кажется, что именно этим спецрейсом он и летит? А?

Джандад закусил губу и сощурился.

Покинув кабинет шефа, начальник службы охраны прошел к себе, сел за стол и резкими движениями указательного пальца набрал телефонный номер.