Победитель

Выйдя из казармы и прошагав несколько десятков метров, Князев резко остановился.

— Кто разрабатывал эту операцию?! Это преступление! Или предательство! Не обеспечены ни пути отхода, ни прикрытие! Кто поможет в случае необходимости?!

Иван Иванович бросил на него злой взгляд.

— Никто не поможет! Некому помогать!.. В случае необходимости!.. В случае необходимости пусть пешком в Москву топают!

— Слушай, ты! — тихо сказал Князев. — Я сам без отца вырос. Тоже небось вот такие храбрые его в бой посылали! Тебе хоть понятно, что на гибель людей отправляешь?! Ты кто такой, чтобы судьбою их детей распоряжаться?!

— Это не люди, а профессионалы! — отрезал Иван Иванович. — А если не профессионалы, так давай с ними! Ты их учил, ты и иди! Сопли им будешь утирать!..

Сжав зубы и кулаки, Князев подался вперед… и, посмотрев на Ивана Ивановича так, что тот невольно прижмурился, резко повернулся и пошел в сторону КП.

* * *

Хафизулла Амин в одних трусах лежал на огромной кровати в своей спальне, обставленной инкрустированной мебелью, устеленной коврами. Шторы на окнах были опущены. Горела люстра, несколько настенных бра и торшеров.

В венах Генсека торчали иглы двух капельниц.

Вера пристроила новые бутылки с физраствором в проем между спинкой кровати и стеной.

Кузнецов стоял у дверей, где в коридоре виднелись охранники и какой-то растерянный человек в европейском костюме. Он все время мелко кивал и подобострастно улыбался.

— Воды, говорю, воды! Много горячей воды! — повторял Кузнецов. — Да чтоб тебя! Аб, аб, аби гарм, говорю!

* * *

БТРы «мусульманского» батальона уже выстроились в колонну. Двигатели работали на малом газу. Фары были погашены.

По двору бегали связисты, тянули куда-то провода.

Над дворцом Тадж-Бек угасал последний отблеск заката.

Внизу, в долине, сияла россыпь огней Кабула.

ДВОРЕЦ ТАДЖ-БЕК, 27 ДЕКАБРЯ 1979 г., 19 часов 33 минуты

Неожиданно из самого центра города вырвался узкий, как штык, фонтан огня.

Через несколько секунд долетел тяжелый, с отголосками, рассыпчатый грохот.

* * *

— Ну, можно сказать, вытянули, — устало сказал Кузнецов, садясь на стул возле кровати и глядя на чуть порозовевшее лицо Амина. — Почки выдержали, моча отходит… К утру будет как огурчик. Но все же пару дней ему придется полежать…

Неожиданно послышался дальний грохот взрыва, и оконные стекла задребезжали.

Человек в европейском костюме вздрогнул.

Кузнецов поднял голову, прислушиваясь.

В окне стали видны какие-то огненные сполохи… Снова послышался грохот — теперь беспрестанный, раскатистый… И какой-то дикий визг — как будто сказочный великан изо всех сил водил по сказочной тарелке сказочным ножом… Потом чей-то невнятный крик…

Вера едва не уронила банку с физраствором.

Расталкивая охранников, в спальню вбежал Алексеенко. Лицо у него было совершенно оторопелое.

Амин мучительно приоткрыл глаза. Снова закрыл.

— Что это?! — в ужасе спросила Вера.

— Стрельба какая-то… да сильная. Что за чертовщина? — недоуменно сказал Кузнецов, вопросительно глядя на Алексеенко, и, явно бодрясь, предположил с усмешкой: — Должно быть, в честь дня рождения?

— Хорошо бы, — ответил тот. — Но не уверен. Гвоздят как бешеные!..

— Господи! — испуганно сказала Вера. — А что так воет-то?!

Да, они не знали, а это просто зенитные самоходные установки «Шилки» открыли огонь по сиявшей в сумерках белой глыбе дворца Тадж-Бек. Это их душераздирающий вой летел над холмами, будто крик фантастического зверя, вопящего от злобы и ярости.

К дворцу летели струи огня — это были трассеры пуль и снарядов.

Веерами разлеталась от стен штукатурка.

Разрывы казались багрово-красными бутонами.

И водопады стекол, празднично сверкая, летели вниз!..

Серпантин

Две колонны бронетехники стояли следующим порядком: в первой пять БМП и один БТР, во второй, справа от первой, — еще четыре БТРа. Двигатели глухо работали на холостом ходу, десантные двери были распахнуты.

Мимо протрусили солдаты «мусульманского» батальона — в касках, с автоматами в руках. За ними бежал Шукуров в танковом шлеме и с автоматом на плече.

— К машинам! Бегом! — кричал он.

ДВОРЕЦ ТАДЖ-БЕК, 27 ДЕКАБРЯ 1979 г., 19 часов 39 минут

В темное небо взвились сигнальные ракеты.

Из выхлопного коллектора ближайшей БМП с глухим рыком вылетали плотные сгустки дыма.

Бойцы быстро грузились на машины, исчезая в люках.

Вот, хватаясь за скобы, на броню БТРа вскарабкались Симонов и Голубков.

Ромашов в своей уникально-экспериментальной каске-«сфере» с поднятым забралом стоял на броне БМП, подгоняя бойцов.

— По местам! Живей! Живей!

Первухин, Аникин, Епишев друг за другом исчезли в десантном отделении. Последним ввалился Плетнев. Он оказался крайним у двери. Потянулся было закрыть, но увидел Князева. Князев бежал к машинам — в каске и ставшей уже привычной кожаной куртке. Плетнев уж потом узнал, что она у него была вроде талисмана: надевал всегда, как предстояло встретить опасность. И та же деревянная кобура «стечкина» на ремне через плечо.

— Стой! — закричал Князев издалека.