Победное отчаянье. Собрание сочинений [3]

Она была вне этого закона…

В Шопена вкладывала мятежи,

Бряцанье шпор и неподдельный гонор

Без тени самомнения и лжи.

А нынче в браке состоит бесславном

За торгашом, который в меру гнил

И в меру стар… Ну что она нашла в нем!

Еще смела. Еще в глазах – огни,

Еще в походке – трепет и движенье…

Надлома нет. Но он произойдет!..

Непостижимое соединенье

Высот нагорных с гнилями болот!..

Подходит лимузин: садится рядом.

Давлю во рту проклятие свое…

Что перед этим двойственным парадом

Я, безработный, любящий ее!

Она была вне этого закона

Продаж и купль…

Да, ошибался я…

Что ж, надо постараться жить без стона,

Презрение навеки затая…

1940

Память видит

Память видит зеленый альбом…

В нем когда-то, как ярый новатор,

Расчеркнулся я словом «любовь», –

Запятая, тире, «скучновато!»

И под этот больной экивок

(Жизнь тогда мне ничем не сияла,

Я тогда не ценил никого)

Подмахнул я инициалы, –

Н.А.Щ. – Миллионы минут

От обиды альбомовладельца

Провертелись. И вновь я в плену

Насылающих скуку метелиц.

И – за ветром, пример взяв с него,

В каждом жесте лелея решимость,

Я бегу по настилам снегов,

Как на лыжах, шагами большими.

Точно тянут меня на ремне,

Точно манят обилием денег…

Но во мне – никаких перемен,

Никаких – перерождений.

<1930>

Правдивость

Родимая, начало всех начал!

Когда слепила солнце саранча,

Когда она врывалась с треском в двери,

Когда от подозрительности я,

Теряясь в недомеках бытия,

Уж никому не ждал души доверить;

Когда разуверялся и когда,

Не спрашивая у людей, гадал

О том, что им и ясно, и прозрачно, –

Тогда и сердце, даже пред тобой,

Притворствовало, празднуя отбой

Привязанности нашей полумрачной.

Напрасно оправдания вовне

Моей высокомерной болтовне

Отыскивала ты, еще не зная,

Что я, как все, во власти пустяков

И что по складу духа я таков,

Приснившийся тебе пришельцем рая.

Родимая, начало всех начал,

Прислушайся! Я коротко сказал:

Нет слов косноязычней и короче,

Чтоб выразить ту ясность на душе,

Подобную не блику на клише,

Но вольтовой дуге на фоне ночи.

Как звуки тамбурина и зурны

Для музыканта вдруг озарены,

Зажглись мои последние недели…

И, вероятно, в мире нет тоски

Сильней, чем счастье показать таким

Себя, каков ты есть, на самом деле.

Май 1930 Харбин

В такие дни…