Читаем Победное отчаянье. Собрание сочинений [3] полностью

Раньше Варя думала, что до этого, может быть, не дойдет, а если и дойдет – что ж, как ни ужасно, придется покориться, потому что мама, Ваня, Митя – их-то уж никак нельзя принести в жертву. Они погибнут, а Вася не погибнет. Так она думала даже в ту еще минуту, когда входила в курительную комнату.

– Товарищ Веснина, – сказал ей Шадрин, медленно вставая, – на этот раз, к глубокому своему сожалению, принужден вам заявить категорически, что дальнейшие ваши встречи с Лукошкиным совершенно невозможны постольку, поскольку они могут вызвать подражание и отсюда – разлагающее влияние на местную советскую молодежь.

Сказав это, Шадрин сделал крупную оплошность. Он сказал не так, как надо было сказать. С Варей он почти всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Она смотрела ему в глаза что-то слишком уж прямо, как он сам смотрел на людей, но как он не привык, чтобы на него смотрели.

Искорка в глазах Вари вдруг кольнула его. Он хорошо -чересчур хорошо – знал значение этой искорки, она и у него самого вспыхивала часто, очень часто, и тогда он говорил себе одно слово: «бороться…» И после глухо бормотал сквозь вздувшиеся губы: «сдохну, а не сдамся!»

Теперь, по Вариным глазам читая отчасти самого себя, он даже затратил некоторое усилие, чтобы подавить нечто близкое к восторгу. Вот почему еще ледянее и безразличней он добавил:

– Товарищ, я уверен, что всё будет в порядке.

Варя молчала, не отводя от Шадрина глаз. Состояние, недалекое от восторга, причудливо смешалось у Шадрина со смутным мужским вожделением. Маленькая, на редкость пропорциональная фигурка это девочки в синей сатиновой косоворотке всколыхнула в Шадрине то, что было полузадушено в нем тяжелой физической и головной работой.

Но он внезапно озлился на себя: «какого дьявола! Что я за большевик, что цацкаюсь со всякой дрянью!..» – и отрезал:

– Это, товарищ, всё! – а сам не мог справиться с мыслью, что Варя-то именно, в большевистском смысле слова, не дрянь, отнюдь не дрянь.

Варя постояла несколько секунд, глаза ее чуть сузились, отчего искорка в них стала почти нестерпимо острой.

И так, не вымолвив ни одного слова, ушла.

.С этой неугасающей искоркой она шла по аллее домой. Навстречу не попадался никто, и Варино лицо разбушевалось. Она открывала белые ровные зубы, слегка прикусывая ими нижнюю губу, и ноздри ее слегка дрожали от каких-то всхлипов – подавленных слез, быть может. «Мерзавец!.. Не позволю так со мной поступать, не позволю!..» – говорила она почти в голос и вдруг удивительно отчетливо поняла, что говорит бессмыслицу… «Что не позволю?..» Две слезы, щекоча скаты ее переносицы, поползли вниз. Она сердито смахнула их и поворотила обратно к парку: идти домой с такими глазами нельзя – надо выплакаться и умыться. Слезам только дай волю, и они не скоро угомонятся. Варя уже их не стряхивала. Нарочно сквозь густой кустарник, чтобы никого не встретить, она продиралась к реке, выжидая – когда же слезы, проклятые слезы, наконец иссякнут.

Наконец они стали струиться более скупо и остановились. Осталась некоторая ломота в горле, странно приятно-больно было глотать. Варе открылась река, окаймленная горькой полынью. Она нагнула лицо к воде, – вода убывала от бездождия и была особенно чистой. Варя осторожно потерла лицо мягкой водой и вытерлась широким рукавом косоворотки. Без зеркала она знала, что теперь ее лицо почти обычно. Еще раза два сильно, со всхлипом, вздохнув, она оправилась окончательно.

«Однако поздно. Мама заждалась», – бросила Варя взгляд на свои наручные никелевые часики. Часы показывали половину четвертого, а обедали они в три. Но не это приковало Варю к часам, а прямолинейная трещина в стекле. – «Что такое? Или лопнуло опять?..» – Да, часы, починенные всего три дня тому назад, вновь лопнули.

В эту минуту, короткую и нестерпимую, Варе стало не по себе одной, и она бегом заспешила по тропинке. Через четверть часа, дома, мать встретила ее со словами:

– Что ты, Варюшка?.. Я уж начала думать, что ты утонула… Знаю, знаю, что плаваешь как рыба, но всяко бывает, – и Варя сообразила с негодованием, что там, у реки, ей стало внезапно страшно, и так страшно, как до сих пор не бывало никогда.

Весь этот вечер она просидела над книгой, взятой из тамошней библиотеки. Это был сборник статей различных авторов по вопросам физической культуры: очень серьезная книга, начинавшаяся статьей о значении питания в физической культуре и о рационализации питания. Сосредоточенно Варя читать не могла – слова перед глазами проходили пустые, хотя она таким образом сумела прочесть около десятка страниц. Только дойдя до таблицы, перечислявшей питательные продукты с указанием, какие из них имеют сколько витаминов и какие совсем не имеют, Варя нахмурилась: она спохватилась, что из предыдущего ничего не задержалось в голове.

Она перестала читать, хотя книгу оставила перед собой открытой, и ни мать, ни братья не замечали, что ей приходят в голову страшные, темные мысли. Они просто не приглядывались к ней: заметить было легко – и по глазам, и по губам, и по углубившейся морщинке между бровями.

3

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже