Побег на восток (СИ)

В сером сумраке начинающегося рассвета я мог только угадывать на бледном пятне Светкиного лица ее тревожные глазища. Да, дал же Бог женщине зрение - и бинокля не надо. Руки у нее тёплые - значит, испугалась, но не до обморока. Ничего, мы еще погуляем вместе, поживем на этом свете со Светкой (каламбур!). Как говорят блатняки: "Гадом буду!". Главное сейчас - это действовать по заранее намеченному плану, хотя, конечно, человек предполагает, а Господь располагает и наши планы - все обманы. Очень осторожно открываю дверцу левой рукой. А в правую мне Светка уже суёт прохладный приклад "тулки". На корточках сползаю на мокрый от росы асфальт. В горле что-то сжимается от притока неожиданно холодного свежего карпатского воздуха. Лишь бы не закашлять. Пока отползаю от машины на узкую обочину дороги. Вот чёрт, как хрустит щебенка. Света занимает моё место за рулем.

Вот кстати и дорожный столбик пригодился. Хотя не совсем - уже довольно светло, чтобы за ним спрятаться. Надо отползти немного дальше в кювет - лишь бы он был сухим. Хорошо - все нормально - ровик сухой и достаточно глубокий. Теперь полежим, отдохнем, подождём.

Ждать пришлось довольно долго, и я немного озяб в своей демисе?зонной куртке на "рыбьем" меху. Ну, хотя бы не засну - все-таки перед рассветом спать хочется ужасно. До сих пор не отвык от нормального распорядка: в семь подъем, завтрак, работа, обед, ужин и так далее - фантастика! Вечером посмотреть фильмец сидя с книжкой в руках в глубоком и мягком кресле. Великолепное было кресло - можно было в него забраться с ногами. Купили же мебель незадолго до "событий". Кто теперь в нём сидит? Мне-то уж точно никогда уже не придётся уютно в нём свернуться, да еще и Светку на себя потянуть, чтобы грела и не грустила. Да, тосковать она уж давно начала. И кто бы при таком развороте событий не заскучал бы? Все ходили смурые и злые. Молодёжь спивалась "слабоалкогольными напитками" и "отечественным пивом". Так называемые старики болели и массово вымирали под жизнерадостные вопли политиков о росте внутреннего валового продукта и повышении благосостояния украинского народа. Наше маленькое кладбище не успевало принимать новых постояльцев. Отец Емельян уже с большим трудом выжимал из ещё остававшихся в живых прихожан облегчительную слезу. Уж на что был мастер читать чувствительные проповеди - железо бы заплакало, но только не люди. Мы стояли деревянные, отупевшие от бесчисленных забот и терпеливо ожидали конца церемонии, а потом шли за гробом обсуждая покойного и его родственников, устало напивались за поминальным столом и раз?бредались по тёмным и холодным квартирам, тут же навсегда забывая о только, что похороненном соседе и сослуживце.

А я таки чуть не заснул, несмотря на всё усиливающийся озноб - не заболеть бы. Очнулся от шарканья приближающихся шагов. Такое впечатление, что человек еле-еле ноги волочит. Может действительно бродяги? Ну, они тоже могут быть опасными, когда их много. Впрочем, бродяги быстро разбегаются, если их припугнуть, как следует. Из утреннего тумана выползла маленькая мешковатая фигура с подобием палки на вытянутых руках. Автомат? Да, вроде бы он самый. Вот зараза! Правая ладонь с пальцем на курке ружья стала мокрой, и я вытер ее об куртку - нервы, они же не железные. Светка сидела за рулем неподвижно - маленькая застывшая фигурка в неуклюжем и толстом сером свитере под горло. Я сглотнул набежавшую слюну - ну сейчас мы им покажем, сволочам, как родину любить! Человек на дороге почти поравнялся со мной, и я увидел, что это невысокий плотный мужичок в солдатском бушлате и пилотке натянутой на уши. Автомат с откидным прикладом теперь болтался у него почти на животе - видимо надоело держать в руках. Это хорошо - упрощает дело.

- Стой, зараза! Руки вверх! Не шуми - будешь жить. Светка, сними с него автомат. Ты, гад, веди себя спокойно. Вот так. Теперь поворачивайся ко мне. Руки не опускать, сволочь. Будешь шуметь - я тебя сейчас же обеспечу лишней дыркой в голове.... Богдан! Ты?!

От неожиданности я забыл про ружье, и оно вывалилось из рук. Хорошо, что курки тугие, а то бы могло само выстрелить. Вот так штука! Не может быть! Неужели это мой почти единственный друг - Богдан! Точно он. Только вид напуганный, нехарактерный для его обычно улыбающейся круглой физиономии.

Я уже стоял, не отрывая глаз от такого неожиданно родного и глуповатого от испуга лица Богданчика. Ёлки-моталки, как же всё-таки приятно среди всей этой кровавой кутерьмы увидеть близкого человека, частичку своей прежней мирной жизни. Богдан некоторое время еще нелепо тянул свои руки к небу, как молился, и, наконец, медленно и устало их опустил: "Это ты Володя? А я, извини, немного обоссался от неожиданности. Ещё ничего же не успел подумать, даже не испугался, но...." Он как-то горько улыбнулся своей беззащитной детской улыбкой и обернулся к открытому окошку машины, вглядываясь в Светку.

- Это ты Светлана? А кто же ещё может быть рядом с Владимиром? Чего же это я спрашиваю глупости? Ну, слава Богу, вы живые и здоровые. А дети где?