Почему я перешел в Зарубежную часть Русской Православной Церкви?

В свою очередь, заграничный Синод сохранил каноническое единение с митрополитом Сергием, пока он действовал в рамках канонов, не превышая власти и не отступая от правды Божией. Все здесь на своих местах, все законно и правильно. Так что язвительный упрек сегодняшнего руководства Московской Патриархии и ее "Воззвания" 1990 года в том, что Русская Зарубежная Церковь является-де "наследницей" того Высшего Церковного Управления, которое распустил Патриарх Тихон, — это очередная неправда Патриархии, желание как бы "укусить" зарубежников. Но укус получился уж очень бессильным ввиду очевидной лживости обвинения.

Между тем в ту пору, в начале 20-х годов в России происходили страшные события. Достаточно вспомнить кампанию по изъятию церковных ценностей якобы для спасения голодающих. Недавно широко опубликованное секретное письмо Ленина ВЦИКу окончательно подтвердило, что цель кампании была вовсе не в помощи голодающим, а в том, чтобы под этим благовидным предлогом обогатить "новую власть" и физически уничтожить как можно больше духовенства и верующих. С такой изощрённой, поистине сатанинской ("бешеной", по образному выражению самого Ленина) силой политической уголовщины пришлось иметь дело Русской Церкви в пределах Отечества. Война против Церкви велась без всяких правил и законов.

Возник раскол "живоцерковников" обновленцев, называвших себя "революционными священниками". Они полностью приветствовали и одобряли во всем "новую власть", получили от нее большую часть храмов. Тогда казалось, что в интересах Церкви нужно выбить у них из рук основной "козырь" — признание "новой власти". Патриарх Тихон, под сильным нажимом ГПУ, написал нечто вроде "покаяния" за то, что выступал против революции и заявил: "Я отныне советской власти не враг". Потом в личных беседах он говорил: "...Но я не сказал, что я ей друг". Вместе с тем, до самой смерти в 1925 году Патриарх Тихон отказывался заочно судить заграничных русских архиереев, выступавших против "новой власти".

Примерно такую же позицию заняли тогда и после кончины святого Патриарха многие иерархи, в том числе и заместитель Местоблюстителя митрополит Сергий, в руках которого оказалось церковное управление, так как все Местоблюстители были в тюрьмах.

В этой позиции все было понятно. Смиряясь перед промыслом Божиим, попустившим утвердиться новой власти, нужно было отказаться от политической борьбы с ней. Вот это и был тот предел, та граница, до которой можно идти Церкви Христовой в обществе, где власть восхитили антихристовы силы. Ибо все имеет свой предел. Он выражен и самой правдой Божией так: "Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными; ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмой? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместимость храма Божия с идолами?" (2 Кор. 6, 14—16).

В применении к советской действительности 1920-х годов это означало, что можно примириться с самим существованием антихристова государства как с неизбежным злом, заявить об отказе от внешней "силовой" с ним борьбы, вражды, даже конфронтации. Но никак нельзя было вступать в "дружеское общение", "согласие", "соучастие", "совместимость"!

Среди некоторой части напуганного духовенства тогда было мнение, что для сохранения "живых сил" Церкви нужно идти на все. Отвечая на это мнение святой Митрополит Петроградский Вениамин из тюрьмы перед расстрелом писал, что оно следствие неверия во Христа, ибо в конечном счете не "Вениамины" и иные люди спасают Церковь, а Сам Христос как Глава ее, а верующие люди должны стоять за веру и правду вплоть до смерти, не боясь ее и не боясь за судьбу Церкви. Священномученик Вениамин сам показал пример такого стояния. Он шел на компромисс с богоборческой властью только до того предела, до какого можно было идти в соответствии с правдой Божией, как она выражена в вышеприведенных словах Апостола Павла. И был расстрелян. И за это прославлен в лике святых!

"Бешенной" энергии новой власти было недостаточно простой гражданской лояльности со стороны Церкви; ей нужно было заставить Церковь служить своей антихристовой политике! Пользуясь методами коварства, обмана, угроз расправы с Церковью, личных угроз, подкрепляемых арестами и тюремными заключениями "новая власть" в 1927 году очень сильно поднажала на Митрополита Сергия и епископов его окружения. И случилось непоправимое.