Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя

Нарком так прокомментировал оглашенные факты: «Причем у этих людей морали нет никакой и они остаются мерзавцами не только по отношению к Советской власти, но и просто морально нечистыми людьми. Вкусы разгораются и к этой троцкистской организации Госбанка присасывается целая группа просто хищников, которые решили поживиться во что бы то ни стало деньгами. За 1935/36 г., по нашим подсчетам, расхищено до 7 млн руб… В том числе на личные нужды

председателя Госбанка Марьясина, Аркуса и т. п. Строили себе дачи, строили себе дома, просто разворовывали деньги».

То есть в стране происходили те же преступления, которые совершаются и в современной России! Тогда почему историки относят осуждение преступников к жертвам репрессий? Забывая известный «афоризм», что «вор должен сидеть в тюрьме!»

Ежов продолжал: «В Госбанке существовала такая система кредитования промышленных предприятий, которую нельзя иначе назвать, как вредительской системой. Без разрешения правительства и партии систематически кредитовались сверх утвержденных планов ряд организаций. Сумма этих отпущенных кредитов превышала 1,5 млрд. рублей. Одному только Наркомпищепрому было отпущено 315 млн руб., которые никак не были запроектированы, т. е. в правительстве этот вопрос не ставился.

Ежов указал, что «в явном нарушении финансовой и сметной дисциплин, давались незаконно, сверх плана капиталовложения на сумму свыше 343 с лишним млн руб. различным промбанкам». В числе организаций, получивших капиталовложения из оборотных средств на сумму 362 млн руб., причинивших убытки на списание невостребованных сумм 453 млн руб. он назвал: Наркомпищепром, Наркомвнуторг и Всекопромсовет.

«Как себя в этом деле вел т. Гринько? – возмущенно вопрошал Ежов. – Хоть раз он сигнализировал об этих явных беззакониях, которые имеются в системе Госбанка и подчиненных ему отраслевых банков? Ни разу т. Гринько перед ЦК, перед правительством не поставил вопроса относительно того неблагополучия, которое имело место.<…> Если троцкисты и вся эта мразь делали ставку на то, чтобы вызвать недовольство Советской властью, то по ведомству Соцстраха, где задеваются непосредственно жизненные интересы рабочего класса, они делать могли, что угодно».

Действительно, в Соцстрахе, подчинявшемся ВЦСПС, НКВД обнаружил не менее серьезные хищения. В протоколе от 5.11. 1937 г., зачитанном Ежовым, руководитель Соцстраха и член организации правых Котов показал: «Мною широко практиковались незаконные списывания различных сумм, под видом «случайных потерь», «недостач», «нереальной задолженности», «сверхсметных расходов», «убытков» и др. В итоге, в течение последних лет разворованы сотни миллионов руб-лей…»

Ежов пояснял членам Пленума: «Выборочное расследование Комиссией партийного контроля и документальная ревизия, которая проведена по Соцстраху в Москве, Ленинграде и других городах, установили, что, несмотря на списания, о которых говорит Котов, убыток за 1935 г. составляет 26 млн рублей. В Челябинске перерасход по административно-хозяйственным расходам составляет 1 млн 136 тыс. рублей, по Белоруссии – 680 тыс. руб., по Свердловску – 919 тыс.и т. д. По самим центральным комитетам профсоюзов только за 1935 г. зарегистрировано прямых растрат, просто воровствана сумму 1 200 тыс. рублей».

Нарком НКВД говорил и о причинах арестов, произведенных по другим ведомствам. Останавливаясь на деятельности Наркомата водного транспорта, возглавляемого Пахомовым, он сообщил об аресте 23 работников центрального аппарата, включая начальников пароходств и их заместителей. Основанием арестов стало то, что «в пяти пароходствах: Волжско-Камском в 1935 г. было 1846 случаев аварий, а до 1 октября 1936 г. – 2849. В Верхне-Волжском – за 1936 г. было 963 аварии, против 576 случаев в 1935 году. В Западно-Сибирском – на 1.10.36. г было 1866, против 1610 в 1935 г., Северное пароходство в 1935 г. – 1018, а на 1.10.1936 г. – 1590 аварий».