Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя

Конечно, описание мест заключения Ежовым не соответствует тем картинам, которые изображает современная телевизионная «документалистика». Говоря о содержании осужденных в Челябинском политизоляторе, нарком привел совсем «курьезный случай»: «Там были спортивные площадки, где они играли в волейбол, крокет и теннис. Так вот, заключенные играли в волейбол, и когда мяч перескакивал через стену на другой двор или на улицу, дежурный,который стоял на посту , должен был бежать за мячом. Однажды дежурный отказался, и тогда заключенные пожаловались в секретно-политический отдел. Тут же поступило распоряжение… о том, что дежурный обязан мяч передавать

».

Эта информация тоже вызвала веселое оживление в зале, и докладчик не упустил возможности закрепить вызванный ею интерес, подчеркнув:

– Заключенные настолько прекрасно учитывали обстановку боязни их, что они прямо говорили между собою: «Держаться с работниками Наркомвнудела как можно наглее, циничнее, так как такое отношение приводит к положительным результатам. Вообще площаднойязык для них более знаком». И все оставалось безнаказанным». Процитировав сообщение одного из агентов, Ежов сообщил о распространенной связи заключенных не только с «волей», но и «другими изоляторами».

– Значит, не обыскивали, – прокомментировал этот факт Косиор, а Ежов продолжил:

«– Второй агент сообщает, что И.Н. Смирнов имел связь с волей: с одной стороны, через свою мать. С другой, – с помощью собственного шифра, передавая сообщения… с книгами и бумагами.

Я месяца 1,5–2 тому назад поручил произвести внезапный обыск в Бутырской тюрьме, что практиковалось и раньше. В результате, среди самых опасных для нас заключенных при обыске было обнаружено 170 самодельных ножей и бритв, 11 шифрованных азбук, 5 бутылок водки и т. д. Таково положение с режимом в тюрьмах… Недаром многие из иностранных корреспондентов, бывших на первом процессе, страшно удивлялись, что Смирнов, Евдокимов, Бакаев и др… выглядели на процессе помолодевшими, совершенно неузнаваемыми по сравнению с прежними временами».

Таким образом, в описываемое время пенитенциарная система если и не была действительно курортом, то и не представала «адом», как утверждают несведущие люди. Впрочем, расхлябанность и безответственность царили не только в местах изоляции. Те же пороки были присущи и самому правоохранительному ведомству. Поэтому следующим вопросом, на котором остановился Ежов, стал «вопрос о кадрах». Он говорил:

«В начале ноября 1936 г. в НКВД насчитывалось 699 человек

…

Эйхе: В центральном аппарате?

– И по всей периферии, – уточнил Ежов. – Из них работало в органах ГУГБ 329 человек, в органах милиции и войсках 159 человеки остальные в других хозяйственных и прочих отделах».

Статистика, приведенная Ежовым, поражает! Оказывается, к началу массовых репрессий в органах госбезопасности, милиции и особых отделах армии насчитывалось всего 488 оперативных работников! И если такая «жалкая» кучка «чекистов» в 1937–1938 годах сумела осуществить грандиозную чистку страны от социально опасных элементов, то это была достойная восхищения работа. Разве можно назвать такую систему «тоталитарной». Сегодня в любом государстве тысячи полицейских разгоняют демонстрантов, используя водометные машины, шумовые гранаты, травматическое оружие.

Для сравнения укажем, что на февраль 2010 года в Министерстве внутренних дел Российской Федерации насчитывалось 1 млн 400 тыс. сотрудников, из которых 800 000 служило непосредственно в милиции. А сколько специалистов в ФСБ и других службах, не говоря о наемниках частной охраны? Тогда что мешает навести порядок в России сегодня?

Ежов остановился и на проведенной им чистке в собственном наркомате: «За это время пришлось 238 человек арестовать, из них по ГУГБ 107 человек». Причину такого количества арестов нарком объяснил тем, что для ареста было достаточно того, что работник « скрыл от партии и от органов НКВД свою бывшую принадлежность к троцкистам. Мы рассматривали это как предательство». В числе арестованных были поляки, длительное время работавшие «в польском секторе» НКВД, которые «приехали в СССР еще в 20-е годы, как польские коммунисты, по линии Коминтерна», но в действительности «являлись офицерами второго отделения польского генерального штаба».

«Таким образом, – пояснял Ежов, – были внедрены к нам Сосновский, Маковский, Стецевич, Ильиниш, Мазепа, братья Богуславские и др. <…> Они вели широкую дезинформацию и просто разлагали наших работников, сводя их с девочками и т. д., расхищали государственные средства. Например, некий Ильиниш обошелся нам в 200 тыс. американских долларов.