Почему забыли русских героев? Параллельная история Первой мировой войны

Укрепляя фронт, советское командование создавало новые казачьи соединения. Они формировались, как в старину. Генералы Горшков, Кириченко и другие командиры из казаков ехали по донским, кубанским станицам. К ним стекались седые бородачи, приводили сыновей, племянников, а то и внуков, колхозы давали коней. Дрались героями. 52-летний Константин Недорубов, полный Георгиевский кавалер, сам сформировал сотню, в боях на Кагальнике собственноручно перебил больше 70 гитлеровцев, стал Героем Советского Союза. Было создано 17 кавалерийских корпусов, в 1943 г. их свели в 8, но укрупнили, усилили зенитками, артиллерией, стали придавать им танковые части, и возникли конно-механизированные группы — такие соединения готовились создавать еще в 1917 г., да не успели. Все 8 корпусов заслужили звания гвардейских.

Вновь прославились и пластуны. На Кубани из добровольцев была сформирована 9-я пластунская дивизия П. И. Метальникова. Генерал армии Штеменко описывал ее: «Бойцы — молодец к молодцу, много бравых добровольцев с Георгиевскими крестами на груди». В боях за Тамань и Крым дивизия показала настолько высокие боевые качества, что была взята под контроль Сталиным и использовалась только по указаниям Ставки. А Борис Полевой, посетивший ее в Галиции, рассказывал про «дядьку» Ивана Екотова. Он командовал взводом связи, а по совместительству вел работу с молодым пополнением. Полевой записал его беседу:

«Было раз еще в ту, царскую войну, когда ваши папы и мамы еще под стол пешком ходили, было такое дело. Надо было взять вражью крепость. Она вот тут вот где-то недалеко. Пошла стрелковая дивизия в атаку, а из крепости по ней “максимы”: та-та-та. Отбита атака. Пошли снова. И опять отбита. Стоит эта крепость, и как его там достанешь, австрияка?.. У них каждая травиночка в предполье пристреляна была… Ну, видит начальство такое дело и посылает оно нас, казаков. С вечера нас офицеры с головы до ног осмотрели: как и что, не бренчит ли что, не валюхается, а как ночь сгустелась, мы и поползли. Гренадеры наши на другой стороне крепости пальбу открыли, а мы молча, тишком. Еще в предполье бешметы скинули, разложили их, будто цепь залегла, а сами дальше… Проходы в проволоке проделали, и все молча. Расчет такой: утром, как рассветет, они с укреплений беспременно бешметы наши заметят. Ага, мол, вон где цепь, и начнут по ним палить. А мы ползем да примечаем, где у них офицерский блиндаж, где пулемет, где орудие, и врага себе по плечу выбираем. Когда солнышко поднялось, заметили австрияки наши бешметы, и ну по ним палить. Палят, а мы уже у самого вала. Тут господин офицер свисток дает. Ура-а! До их траншеи два шага. Они ахнуть не успели, а мы уже кинжалами орудуем… Вот, зеленые, что это есть, пластуны». Замполит пояснил писателю, что потери во взводе Екотова всегда были самыми маленькими.

Кто-то из воинов прошлой войны уже не мог занять место в строю по возрасту, по здоровью. Но и они старались что-то сделать для победы. Крестьянин Дмитрий Николаевич Темин под Минском нашел на груди убитого офицера знамя 24-й дивизии. Сберег и потом нес это знамя на параде. С седой бородой, в старой гимнастерке с Георгиевским крестом, а по бокам шагали ассистенты, молодые офицеры, сверкая советскими орденами. Генерал Батов вспоминал, как рыбак Саенко помогал наводить переправу через Днепр. «В ночь перед атакой старик вышел проводить бойцов. Люди несли к реке лодки, а он стоял у кустов на краю торфяного луга в чистой рубахе, а на груди у него было четыре Георгиевских креста. Так старый русский солдат просто и ясно выразил ощущение праздника, овладевшее им в канун броска наших войск через Днепр… Мы постояли рядом, и знаете, вдруг в памяти мелькнули дни военной молодости — тогда, в 16-м году, учителями моими были вот такие же бородачи. Павел Абрамович Саенко стоял рядом, глядя вслед уходившим к Днепру бойцам, и на его лице было выражение спокойствия и удовлетворения. Посмотрел я еще раз на его чистую заплатанную рубашку со старыми наградами и от души обнял ветерана».

А когда наши войска вступили в западные области Украины, Белоруссии, в Польшу, неоднократно происходили похожие случаи. К советским генералам подходили пожилые местные жители и, вытянувшись в струнку, по-русски докладывали: «Ваше превосходительство! Рядовой такой-то, находившийся в бессрочном отпуску, прибыл для дальнейшего прохождения службы!» Те, кто сам воевал в Первую мировую, описывали подобные эпизоды с уважением, кто помоложе — с иронией. Они не разглядели в поступках стариков того, что увидели сами старики. А те увидели возрождение великой России…