Почка на экспорт

Павел Валентинович тоже устал. Это было видно по его побледневшему лицу, покрытому крупными каплями пота. Судя по его сочувственному взгляду, я выглядел не лучше.

Мы вышли из операционной и принялись размываться.

— Тяжело сегодня пришлось, — произнёс я, испытывая дикое желание закурить.

Последнюю сигарету я выкурил больше четырёх часов назад. Появилась мысль бросить дурную привычку, но, не задержавшись в голове надолго, повертелась и снова куда-то упорхнула.

— Да, нелегко, — подтвердил он. — Что ж, техника операции до конца нами не отработана, методика свежая. Дальше будет лучше.

— Павел Валентинович, а виварий ещё функционирует?

— Нет, — ответил вместо него появившийся в дверях Бакутин. — Там вам нечего делать. Если хотите, можете походить к судебникам, поработать на трупном материале.

— Так и сделаю, — пообещал я, направляясь к выходу и чувствуя спиной тяжёлый взгляд шефа. В ординаторской я включил чайник, плюхнулся в кресло и наконец-то с наслаждением закурил. Почему Бакутин так резко реагирует на упоминание о виварии? Что за причины толкают его проводить там время поздними вечерами? И что, если Наташа попросту ошибается? Надо будет расспросить её ещё раз повнимательней. Заодно не мешало бы узнать, что за «скорая» вертится у вивария. Что-то слишком много в последнее время появилось вопросов, на которые я не могу найти ответ.

Зазвонил телефон, и я снял трубку:

— Махницкий. Слушаю.

— Здорово, медицина!

— Здравствуйте, гражданин начальник! — радостно заорал я в трубку. Узнав голос моего дяди, Павла Сергеевича, или просто дяди Паши. Он у меня работает в городском отделении внутренних дел, кем — убей бог, не знаю. Знаю только, что подполковника он получил давно, а третья звезда ему пока не светит. — Как узнал, что я уже вернулся из отпуска?

— Сорока на хвосте принесла. А ты нет, чтобы позвонить родному дядьке, здоровьем поинтересоваться…

— Так некогда, дядь Паш, — начал было оправдываться я.

— Знаю, чем ты занимаешься, — голос в трубке посуровел, резко превращаясь из родственного в подполковничий.

— Откуда? — опешил я.

— Жалуются на тебя. Приходил к нам с утра некий гражданин Соплин Вадим Станиславович, добропорядочный бизнесмен, со слов его спутницы. — Спутница — не иначе как Ольга, догадался я. — Хотели заявление на тебя писать. Мол, из хулиганских побуждений чуть не избил на днях гражданина бизнесмена. Было такое?

— Нет, конечно, — честным голосом ответил я.

— Ай-ай, нехорошо получается, — подполковничий голос посуровел ещё больше. Такое чувство, что дяде Паше его вручили вместе с погонами. — Ну, смотри. Ребята попросили Соплина повременить немного. А сами мне перезвонили, фамилия-то у нас одна. Так что разбирайся, архаровец, и чтобы ни о каких заявлениях я больше не слышал. Понял меня?!

— Чего ж не понять, — уныло ответил я. Ну Сопля, ну гад! Сначала бойцов подослал в ресторане, а теперь ещё и жалобу норовит настрочить.

— Кстати, вчера вечером в «Пусане» драка была. Ты, случайно, туда не заглядывал?

— Да ну тебя, дядь Паш, всех собак на меня навешал. Здесь я точно ни сном, ни духом, — возмутился я.

— Верю, верю. Просто под описание одного из участников драки подходишь. Ладно, не обижайся. Когда в гости-то зайдёшь? Глядишь, и тётка твоя на радостях бутылочку на стол поставит, а то ведь не допросишься у неё.

Дядя Паша любит, когда я прихожу в гости. Собутыльник из меня получается очень удобный. Я не пью, а только чокаюсь, больше налегая на тёткину стряпню. Готовит она здорово. Дядька же, в свою очередь, к домашней пище привык давно, и его больше интересует содержимое бутылки, которую его жена, не скупясь, всегда выставляет на стол по случаю появления в их доме любимого племянника. Такой вот у нас тандемчик образовался.

— Зайду обязательно, — пообещал я.

— Жду, — коротко ответил дядя Паша, и дал отбой.

Я положил трубку на аппарат и потянулся к заварке. Чайник, наверное, уже успел остыть.

Вошедший Хохлов приземлился рядом, блаженно вытянув ноги и производя, как обычно, впечатление человека, довольного жизнью.

— Как у тебя всё прошло? — спросил он, наливая чай.

— Не очень, честно говоря, — признался я. — Надо было лучше подготовиться.

— Да, слышал ваш с Павлом Валентиновичем разговор, — кивнул Хохлов. — Но насчёт вивария Бакутин прав, тот давно уже не работает. Иди лучше к Глухарёву, позанимайся вечерами.

И этот туда же. Чем больше меня уговаривали не обращать внимания на виварий, тем меньше мне хотелось следовать советам. Обязательно загляну туда на досуге, решил я и повернулся к Хохлову:

— Александр Михайлович, ты, когда с девчонками из реанимации разговаривал, что им про фотографию рассказал?

— Про какую фотографию? — не совсем естественно удивился он.

— Которую я тебе показывал.

— А, про эту… Да ничего особенного. Сказал, что ты раздобыл какой-то снимок нелепый и теперь чуть ли не расследование проводить собрался. Должен же я был как-то объяснить, почему ты пренебрегаешь нашим обществом?

— Почему же Бакутин так разозлился?