Почтальон, или Остап Бендер XXI века

За прошедшие несколько дней, пока Андреас и команда Сильнова очищали счета фирм, входивших в состав корпорации Ойгена Ленца, Женя начал терять самообладание, осунулся и был полностью потерян. Он уже несколько раз попрощался с жизнью, когда слышал шаги идущих в сторону его камеры людей, но это оказывались работники кухни, приносившие еду. А однажды вечером приходил начальник охраны, который встал перед решёткой, достал два больших тесака и демонстративно точил их в течении нескольких минут приговаривая: «Жаль, что ты пока нужен живым, я бы из тебя хорошее чучело сделал, выпотрошил бы всё дерьмо и соломой набил. А может быть и просто покромсал, да и крокодилам скормил. Хоть какая-то польза от тебя была бы. Да вот жаль шеф не разрешает, говорит, что шанс тебе хочет дать. А если хочешь знать мое мнение, то я тебе искренне признаюсь, такая мразь как ты не исправима. Поэтому молись на шефа и, если крещенный на Господа уповай, что жизнь твою никчёмную сохранят». А перед тем, как уйти начальник охраны несколько раз ударил тесаками по прутьям решётки так, что из-под них полетели искры. Женя в ту минуту чуть не обкакался от нахлынувшего на него страха. Всё это и само нахождение за решёткой в тёмном и сыром подвале деморализовало Женю, в какой-то момент он даже хотел покаяться во всех своих грехах, но потом желание жить восторжествовало и он понимая, что после исповеди его вероятнее всего не оставят в живых одумался. Он трясся от страха и мучился от недоедания, сырости, насекомых, которые ползали по полу камеры. Только он пытался уснуть, забившись в угол, как тотчас по нему уже ползла какая-то сороконожка или огромный муравей лез ему в ноздрю или ухо. Прошло всего лишь несколько дней, но для Жени это время превратилось в бесконечность. Ему казалось, что заточение длиться уже целую вечность. Возможно, что и факт отсутствия окон не лучшим образом влиял на восприятие Женей времени, проведённого за решёткой. А самое страшное было то, что он не понимал, когда этот ад может закончиться, а мысль о том, что происходящее может длиться вечно его пугал ещё больше.

Однажды Женя попытался кричать и биться об решётку, таким образом выражая своё несогласие с происходящим и пытаясь привлечь внимание, но на его крики вместо ожидаемых им русскоговорящих охранников или самого Сильнова в подвал спустились два темнокожих аборигена с деревянными битами, отлупили Женю так, что помимо моральных страданий и бытовых лишений к сложностям добавились сильная боль от побоев и усилившееся ощущение уязвимости. К концу пятого дня Женя уже не верил в то, что выйдет из заточения живым. Он на столько поник и расклеился, что практически потерял чувство человеческого достоинства превратившись в животное в основном, руководствующееся инстинктами.

Когда окончательно стало понятно, что без участия Жени добраться до его банковских ячеек практически невозможно, Владимир Николаевич решил предложить Жене сделку. Все прошедшие дни Сильнов конечно же наблюдал за тем, как ведёт себя Женя и видя, что он деградирует и практически полностью деморализован вспоминал уничтоженного Ойгеном Ленцем Назима Адиловича, который даже если бы попал в схожую ситуацию вёл бы себя достойно и не позволил себе пасть духом. А всё потому, что дух у него был, а Женя – это недочеловек, недомужчина, трус и абсолютный безбожник, продавший свою душу дьяволу, поставив во главу всей своей жизни деньги. И думая об этом Сильнов в очередной раз осознавал, что трусливый и подлый приспособленец в человеческом обществе живущем по передовым законам мнимой толерантности и гуманности может с лёгкостью обыграть и уничтожить сильного, волевого живущего по совести человека, для которого честь и достоинство не пустой звук.

На шестой день ближе к обеду, Сильнов вместе с начальником своей охраны спустился в подвал, чтобы поговорить с «финансовым гуру», который к тому времени внешне стал больше походить на человекоподобную обезьяну.

– Вот мы вновь и встретились с тобой Женя, начал свой диалог Сильнов, войдя в клетку. Женя в свою очередь кое как поднялся и кивнул головой, не произнося ни слова, но не решился подойти, оставаясь на расстоянии.

– Не скрою, продолжил Владимир Николаевич, за прошедшие дни поступало несколько предложений хорошенько тебя наказать, но мы же не звери. Поэтому я очень постарался сохранить тебе твою никчёмную жизнь и по возможности здоровье. Очень хочется верить, что ты понимаешь и осознаёшь на сколько всё может для тебя плохо закончиться. Понимаешь?

– Да, понимаю, поникшим голосом промолвил Женя.